Забыть убийство

— То, что вы видели на моих сеансах — это всего лишь эстрадное представление, и только. Оно очень сильно отличается от того, что у нас с вами будет сегодня. У нас с вами цель не позабавить публику, ведь здесь никого нет. У нас интерес научный, можно так сказать.

Китайгородцев не отдавал себе отчёта в том, как постепенно растворяется напряжение, которое он испытывал совсем недавно. Было тепло и хорошо, в полумраке завораживающе поблёскивали хрустальные рюмки на столе, благожелательный и равномерно льющийся голос гипнотизёра обволакивал его.

— Я хочу сказать, — продолжал Потёмкин, — что вы не будете спать. Гипноз — это не сон. Вы будете осознавать то, что с вами происходит, будете сохранять контакт со мной. Как вы считаете, у вас хорошее воображение?

— Я думаю, что да.

— Это легко проверить. Например, представьте, что у вас в руках лимон. Такой жё-ё-ёлтый, туго-о-ой… А теперь представьте, что его разрезали пополам, его выжимают, лимонный сок течё-ё-ёт, мутнова-а-атые такие капельки… Ки-и-ислый… Вообразите вкус лимонного сока, этот сок у вас во рту…

Китайгородцев сделал непроизвольное глотательное движение.

— Очень хорошо, — оценил Потёмкин степень внушаемости своего подопечного. — Теперь закройте глаза… Закройте… Держите их закрытыми… Слушайте мой голос… Думайте о сне… Вы устали, день был долгий, но теперь вам хорошо, сон — это хорошо, думайте о сне и сон придёт… Вам тепло… Вам нужен сон… Дыхание ровное… Ровное… Глубокое дыхание… Вы дышите глубоко и погружаетесь в сон…

Китайгородцев слышал каждое слово, но все остальные звуки уже проходили мимо его сознания. Голос гипнотизёра был монотонным, слова текли так же неспешно, как течёт медленная вода в равнинной реке.

— Веки налились тяжестью, хочется это состояние длить и длить… Всё глубже сон… Всё тяжелее ноги, они наливаются свинцом, ни пошевелить, ни поднять… Сейчас я буду считать, и с каждой следующей цифрой сон будет всё глубже и глубже, всё тело будет тяжелеть… Ра-а-аз, два-а-а… Спа-а-ать… На цифре «десять» будет очень глубокий сон, очень глубокий… Три, четы-ы-ыре… Дыхание ро-о-овное… Пя-я-ять, ше-е-есть… Сон глубо-о-окий… Се-е-емь… Спи-и-им… Во-о-осемь… Де-е-евять… Сейчас будет очень глубокий сон… Де-е-есять!

Тело Китайгородцева заметно обмякло, но спинка стула не позволяла ему упасть.

— А теперь я сделаю вам обезболивающий укол, — сообщил Потёмкин. — Ваша раненая нога онемеет и не будет чувствовать боли какое-то время.

Он держал в руках обычную булавку.

— Вы видите шприц в моей руке, он полный, — говорил Потёмкин. — Это обезболивающее лекарство, которое я вам сейчас введу. Ваша раненая нога сначала почувствует боль от укола иглы, но потом онемеет и уже не будет чувствовать никакой боли вообще. Итак, я делаю укол…

Он несильно ткнул иглой в бедро Китайгородцеву, тот вздрогнул.

— Хорошо. Я ввожу лекарство, оно начнёт действовать практически мгновенно, и вы это почувствуете.

Принялся ладонью поглаживать бедро Китайгородцева.

— Тепло, здесь тепло, вы чувствуете, это начало действовать лекарство. Боли нет. Нога онемела. Вы её совсем не чувствуете. Боль ушла и тяжесть ушла. Сейчас я снова буду считать до десяти, на цифре «десять» Вы проснётесь, и никакой боли не будет. Вы не помните про боль… Раз… Два… Забыли про неё… Три… Лекарство действует… Четыре, пять… Я делал вам укол… Про укол вы помните, а для чего укол — забыли. Шесть, семь… Вы пробуждаетесь все быстрее и быстрее, уже недолго вам осталось… Восемь, девять…

Пауза. Резко:

— Десять!

Китайгородцев открыл глаза, но выглядел он сонным.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Потёмкин.

— Нормально, — ответил Китайгородцев.

Язык ещё не очень хорошо слушался его.

— Только я какой-то сонный.

— Здесь темно, — сказал гипнотизер. — Поэтому, возможно, вы пробуждаетесь не слишком быстро. Надо бы включить свет. Я попрошу вас, если вам не трудно. Выключатель у вас за спиной.

Китайгородцев медленно поднялся со стула и направился к выключателю. Дошёл до него, включил, зажглись лампы в люстре.

— Хорошо, и я ещё вас попрошу, — сказал Потёмкин. — Пройдитесь, пожалуйста, до окна.

Китайгородцев не знал, для чего это нужно, но подчинился. Он прошёл половину пути, вдруг увидел позабытую им возле стула палку, осознал, наконец, что обходится без неё и даже не хромает, и безмерно поразился своему открытию.

— Очень легко у меня с вами получилось, — сказал Потёмкин. — Я даже не ожидал. А вы действительно никогда прежде не подвергались гипнозу?

— Нет, никогда.

* * *

Они уехали из этого города утренним поездом, чтобы через три часа сойти на следующей станции, где у Потёмкина на вечер было назначено выступление.

Такая же маленькая станция и город тоже маленький, убогая гостиница с давно не ремонтированными номерами — все повторилось, будто и не переезжали.

Потёмкин ушёл в свой номер отдыхать.

Китайгородцев осмотрел гостиницу. Он ходил, опираясь на палку, хотя прежней сильной боли уже не было. Потёмкин объяснил ему, что может понадобиться несколько сеансов и даже это, возможно, пока не избавит от боли полностью — природу не обманешь.