Забыть убийство

И от этого его спокойствия Шварца почему-то бросило в озноб.

* * *

В доме у дяди Стёпы было тихо и свет везде погашен.

— Собака у него есть? — спросил Станислав Георгиевич.

— Нет, — ответил Шварц.

Лисицын кивнул своим охранникам. Те вылезли из тёплого нутра машины в морозную ноябрьскую ночь.

— Побудешь здесь, — сказал Шварцу Лисицын.

Шварц обрадовался. Но радость его была недолгой. В следующеё мгновение Лисицын споро приковал его к ручке дверцы.

— Чтобы не потерялся, — пошутил Станислав Георгиевич и от этой шутки Шварц снова испытал озноб.

Он видел, как охранники Лисицына достали из багажника машины помповые ружья и направились к дому. Станислав Георгиевич шёл следом. Они не стали церемониться. Входные двери выбили сходу и ворвались в дом. Метались по комнатам, везде зажигая свет, но нашли только дядю Стёпу. Он был настолько пьян, что даже от производимого гостями шума не сразу проснулся. Его с кровати сбросили на пол, тыкали в лицо стволами ружей, а он только мычал и неловко отмахивался, будто над ним кружились надоедливые мухи.

Лисицын распорядился привести из машины Шварца. Его привели с закованными в наручники руками. Станислав Георгиевич стоял над распростёртым на полу телом дяди Стёпы, который пьяно храпел.

— Это хозяин? — спросил у Шварца Лисицын.

— Он, — подтвердил Шварц. — Утром он здесь был, ещё гипнотизёр и ещё этот, кого вы ищете.

Станислав Георгиевич зло пнул бесчувственное тело.

— Придётся ждать, — процедил он с досадой. — К утру проспится малость. Тогда поговорим.

ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ НОЯБРЯ. ДВА ДНЯ ДО УБИЙСТВА

Утро Китайгородцев встретил под стенами школы. Он видел, как дворник расчищал дорожки от выпавшего ночью снега, как потянулись к школе сначала учителя, потом ученики. До начала первого урока оставалось ещё немало времени, когда Китайгородцев увидел знакомое пальто Нины Петровны. Китайгородцев вышел из машины и двинулся наперерез женщине. Она увидела его и остановилась. По тому, как стрельнула взглядом по сторонам, Китайгородцев понял, что женщина обеспокоена.

— Здравствуйте, — сказал он ей доброжелательно.

Не хотел, чтобы она его боялась.

— Здравствуйте, — неуверенно ответила Нина Петровна, выдавая поселившийся в её душе безотчётный страх.

И снова взгляд её метнулся по сторонам. Наверное, боялась, что они с Китайгородцевым останутся наедине. Ей было важно, чтобы вокруг находились люди.

— Неужели вы не знали о том, что Глеб исчез ещё прошлой весной? — спросил Китайгородцев, пытливо вглядываясь женщине в глаза.

— А что такое? — нервно дёрнула она плечом.

— Вы дали мне адрес. Подсказали, где он живет. И вы не знали, что его там нет?

Она не могла не знать. Они с Глебом жили в одном городе. Город этот не самый большой в России. И не может быть, чтобы до неё не доходили слухи. Даже если у них с Глебом сейчас ничего общего, но когда-то они были, кажется, мужем и женой, так что не могла она жить весь прошедший год совсем в неведении. И Китайгородцев это понимал, и Нина Петровна тоже.

— Мне до него нет дела! — сказала, как отмахнулась.

— А что в городе говорят вообще? — поинтересовался Китайгородцев.

— О чём?

— Об исчезновении Глеба.

Нина Петровна неопределенно пожала плечами в ответ.

— Что вам о Глебе говорили? — настаивал Китайгородцев.

— Ничего. Спрашивали, где он и что.

— А вы?

— А я отвечала, что не знаю.

— И никто не удивился?

— Чему?

— Человек исчез.

— Он беспокойный, — сказала Нина Петровна. — Мало ли куда в этот раз занесло.

Она говорила равнодушно, как говорят о тех родственниках, которые уже и не родственники никакие, а так — отрезанный ломоть.

— Вам он давал знать о себе? — спросил Китайгородцев. — Хоть как-то проявлялся?

— Нет.

— За целый год? — изобразил удивление Китайгородцев.

Женщина снова пожала плечами. Похоже, что не солгала. Такое равнодушие специально не сыграешь.

— У них со Стасом какие были отношения? — спросил Китайгородцев.

Нина Петровна посмотрела на собеседника внимательно.

— Дружили? — предложил ей варианты ответа Китайгородцев. — Или в контрах?

— Я думала, что вы от Стаса, — удивлённо сказала Нина Петровна.

Конечно, странными выглядели последние вопросы Китайгородцева, если предполагать, что он каким-то образом связан со Стасом Лисицыным.

— Я не от Стаса, — сказал Китайгородцев.

— Но вы знакомы с ним?

— Да.

— Вы кто? — спросила Нина Петровна.

Она хмурилась, пытаясь сообразить, с кем разговаривает, потому что до сих пор она одно предполагала об этом человеке, а на деле оказалось что-то другое, и что такое это «другое», она никак не могла понять.

Китайгородцев продемонстрировал ей свое удостоверение. Его расчет оказался верным. Для законопослушной провинциалки Нины Петровны документ с фотографией и печатью являлся неоспоримым свидетельством благонадежности его владельца. Она вряд ли поняла, что такое там написано. Но документ есть документ. И разговор у них теперь пойдёт официальный. Нина Петровна оробела, и Китайгородцев тотчас же подметил случившуюся с женщиной метаморфозу.

— Так я про отношения братьев, — не стал терять он время.