Забыть Веронику

К сожалению, Светлана в тот вечер вернулась раньше, чем я рассчитывал. Когда я открыл дверь, она уже вертелась перед зеркалом, повторно примеряя приобретенные в бутиках шмотки. Хорошо хоть вопросов мне задавать не стала. Незаметно от нее я припрятал свой гонорар в хитроумный тайник, которым иногда пользовался для хранения предметов, не предназначенных для чужих глаз. Наскоро поужинал, посидел полчаса перед телевизором, потом сослался на головную боль и лег спать в половине одиннадцатого. Клянусь, перед сном я думал только о трагедии, приключившейся в жизни Симоновича, и даже не помышлял о той ужасной развязке, до наступления которой оставалось менее суток.

***

Спал я плохо, утром ощущал себя совершенно разбитым. Но на службу идти все равно пришлось. В последние дни, занимаясь делом Симоновича, я слегка пренебрегал своими прямыми обязанностями, и в итоге накопилось немало «хвостов», особенно по части ведения документации. Нужно было наверстывать. До обеда сидел в опорном пункте, не отрываясь от компьютера и разложенных на столе бумаг. Неприятный туман в голове понемногу рассеивался, воспоминания о вчерашнем вечере отступали на второй план.

Жена торчала дома, видеться с ней я не хотел, поэтому пообедал в кафе. К четырем часам поехал в отдел. Меня еще вчера предупредили, что наш начальник собирает всех участковых уполномоченных для проведения инструкторско-методического занятия. На сей раз оно затянулось более чем на час. Уже выходя из отдела, я услышал, как меня окликнул по имени знакомый голос.

— Привет, — пожал я протянутую руку Волкова.

— Ты как, Андрюха? — участливо спросил он.

Я пожал плечами.

— Похоже, тебя тоже вчерашняя история зацепила, — хмыкнул он. — Я сам полночи не спал. Все думал: может, не стоило нам в это дело ввязываться?.. Слушай, у вас там все инструктажи закончились?

— Ага.

— Пошли куда-нибудь посидим. Вон там, во дворах, новая кафешка открылась, с летней террасой. Выпьем по бокалу пива.

— Так я ж за рулем.

— Так и я тоже. Пол-литра чешского — ерунда. Жвачкой зажуем.

Я равнодушно пожал плечами. Почему бы и нет? Домой не хочется, срочных дел нет, встреча с наездницей Олесей назначена не на сегодняшний вечер, а на выходные. К тому же мне хотелось задать Волкову несколько вопросов касательно итогов нашего расследования.

— Как, похвалили тебя за раскрытие убийства? — спросил я, когда мы расположились за колченогим столиком.

— Вообще ни разу, — мотнул головой Сергей. — Так а чего хвалить-то? Я же не «висяк» раскрыл, числившийся за отделом. Не забывай, по поводу смерти Маргариты уголовное дело не возбудили, а вот сейчас его как раз придется возбуждать. А это — лишняя работа если не для розыска, то уж точно для следователя…

— И кому дело отпишут?

— Я так понял, что Ивановскому из следственного управления. Тому самому следаку, который твоего Лютикова ведет. Помнишь его?

— Конечно, — кивнул я. — А начальник твой, Грушин, что говорит? Он ведь лично был знаком с Симоновичем вроде бы.

— Да, они в одном классе учились. Ну, он тоже расстроен. Человек к нему пришел за помощью, а что в итоге получилось…

— Мне тоже эта мысль покоя не дает, Серега. Но, с другой стороны, вот представь: не обратился бы к нам Симонович, и не было бы никакого расследования. И так бы он и жил со своим призраком, что ли? Это ж полное безумие… Я почти уверен, что это не могло долго продлиться. Псих на свободе — страшное дело. Могло еще хуже закончиться.

— Как знать. Я минимум два фильма помню, в которых мужики по многу лет жили с воображаемыми женщинами, но при этом были во всех отношениях полноценными людьми. Учились, работали, дружили… Тем более психика нашего доцента хорошо защищала его от возможного разоблачения: призрак являлся к нему лишь тогда, когда он в одиночестве сидел дома. То есть никто не мог бы обратить внимание на то, что Евгений Вениаминович сам с собой разговаривает… Кстати, я эту странность отметил еще в понедельник, когда поймал одного из наблюдателей, шпионивших за Симоновичем. Ни один из них никакой Веры не видел. Ни разу. А ведь по словам доцента, он встречался с ней каждый день… Да, внимание я на это обратил, но мне и в голову не пришло, что у него могут быть такие проблемы с головой. Я ведь еще сегодня днем, когда ставил в его квартире камеру и микрофон, был уверен, что Вера — живой, реальный человек. Зато у меня после твоего визита в Хрустальный другое предположение возникло: а вдруг Вера является дочерью Симоновича от той самой Вероники, которая двадцать лет назад уехала на Кипр?

— Дочерью? — изумился я.