Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

Поэтому я немедленно отправляюсь в османский лагерь в Яффе, где надеюсь восстановить с вами, господин генерал, непосредственные отношения, основанные на откровенности и доверии, которыми характеризовалось все наше предшествующее общение. Я искренне и горячо надеюсь, что эти обсуждения позволят уменьшить печаль от нашей с вами неудачи в реализации того, к чему нас побуждало общее стремление предотвратить ненужные страдания людей. Имею честь оставаться с величайшим почтением и полнейшим уважением к вам, господин генерал, ваш покорный и почтительный слуга»{880}.

Хотя послание Смита носило частный характер, а сам он, как видим, еще не знал о прибытии в лагерь под Яффой официальных паспортов британского правительства для возвращения французской армии домой, его письмо показывает, что получение Клебером долгожданного известия о возможности беспрепятственно эвакуировать Восточную армию из Египта было лишь делом времени. Но именно времени-то у Клебера и не осталось...

Шахада {881} Сулеймана ал-Халеби

По возвращении в Каир из Рахмании Клебер вновь занялся решением двух важнейших из стоявших перед ним задач - пополнением армейской казны и формированием туземных войск. 12 июня он издал ряд распоряжений по регулированию сферы финансов, 13-го приказал комендантам гарнизонов и командирам мобильных колонн в Дельте активно содействовать интендантам-коптам в сборе налогов{882}.

В тот же день, 13 июня, Клебер написал генералу Мену, предложив тому либо продолжить исполнение обязанностей коменданта Каира, но уже на постоянной основе, либо вступить в ранее согласованную должность коменданта Второго округа. Клебер также сообщил Мену, что собирается назавтра в 8 часов утра провести под сикоморами острова Ар-Рауда смотр греческого легиона и приказал обеспечить построение личного состава в указанное время.

О том, что случилось 14 июня 1800 г., мы узнаем из рассказа Пейрюса, секретаря главнокомандующего, описавшего всё в послании матери шесть дней спустя. В отличие от многих других современников, излагавших эти события с чужих слов, Пейрюс лично сопровождал в тот день Клебера и был их непосредственным очевидцем:

«Опасения относительно возможной высадки десанта развеялись, и Клебер вернулся в Гизу, где находилась его штаб-квартира. Сразу по прибытии он захотел провести смотр греческой бригады. По его приказу, она была собрана под сикоморами острова Ар-Рауда. Генерал отправился туда, а после смотра в силу какого-то злого рока решил поехать в Каир, чтобы осмотреть свой дворец, где сейчас идет ремонт. Он пообедал у своего начальника штаба, генерала Дама, пошел прогуляться по саду, ознакомился с производимыми работами и возвращался с архитектором Протеном по крытой террасе с видом на площадь Азбакийя. Здесь, возле одного из колодцев с водоподъемным колесом, Клебер и получил смертельный удар кинжалом»{883}.

Прервем на мгновение Пейрюса, поскольку он вместе с остальной свитой главнокомандующего ждал возвращения Клебера в особняке Дама и не видел воочию, что именно случилось в саду, на крытой виноградными лозами террасе{884}, тянувшейся вдоль площади Азбакийя между особняками Дама и Клебера. Поэтому дадим слово архитектору Протену, единственному спутнику главнокомандующего в его последней прогулке. Обо всем с ними случившемся он рассказал на другой день в ходе начавшегося следствия:

«Жан-Константен Протен, член Комиссии ремесел и Института [Египта], показал, что, когда они с главнокомандующим прогуливались по выходящей на площадь большой галерее сада штаб-квартиры, из глубины галереи, где находятся колодцы с водоподъемными колесами, вышел одетый на турецкий манер человек. Находясь в нескольких шагах от генерала и глядя в другую сторону, он [Протен] услышал, как генерал зовет охрану, и, обернувшись, увидел, что упомянутый человек наносит генералу удары кинжалом. Он [Протен] побежал на помощь и попытался защитить генерала, но получил несколько ударов тем же кинжалом, упал на землю и откатился на несколько шагов. Услышав снова крик генерала, он опять кинулся к нему и увидел, как указанный человек опять наносит удары. Он [Протен], также получив еще несколько ударов кинжалом, потерял сознание и никаких подробностей больше добавить не может. Он только заметил, что, несмотря на их крики, помощь к ним не приходила более шести минут»{885}.

Вернемся опять к письму Пейрюса, в тот момент ожидавшего у Дама возвращения Клебера: