Забытая армия. Французы в Египте после Бонапарта. 1799-1800

В этом потоке клеветы выделим лишь одну любопытную деталь, перекликающуюся с тем, что мы ранее отмечали, говоря о сражении при Гелиополисе: Шассье констатирует как данность то, что восстание в Каире спровоцировала вырвавшаяся из-под Матарии часть османского авангарда.

И, хотя друзья Клебера о подобных опусах, исходивших из окружения Мену, узнали уже только после возращения во Францию, стремление нового главнокомандующего и его окружения очернить память предшественника ни для кого в Египте не составляло секрета. Не удивительно, что генерал Дама, закончив работу над ранее упомянутым «Докладом французскому правительству о событиях, произошедших в Египте», опасался, что Мену внесет в текст нежелательные для посмертной репутации Клебера поправки. Поэтому Дама отправил для подстраховки копию этого документа генералу Моро с просьбой опубликовать ее за пределами Франции, если будет допущено подобное искажение{946}.

Трудно сказать, что стало бы с останками Клебера после эвакуации французской армии из Египта, если бы их дальнейшую судьбу довелось решать Мену. Однако в июле 1801 г., когда к Каиру приблизились британские и турецкие войска, Мену с половиной армии был уже плотно блокирован англичанами в Александрии. Поэтому договор о капитуляции столицы Египта, во многом повторявший Эль- Аришское соглашение, подписывал комендант Каира, генерал Бельяр. Он же счел необходимым забрать прах покойного главнокомандующего с собой на родину. 14 июля 1801 г. гроб с телом Клебера под залпы французских, английских и турецких орудий был торжественно извлечен из земли и водружен на мостик речного судна. Под черным парусом, где серебряными буквами было начертано «Клебер», оно прошло вдоль берега, на котором выстроились французские войска, и проследовало в Розетту{947}. Любопытно, что эти почести праху Клебера Мену помимо прочего поставил в вину Бельяру, когда, вернувшись во Францию, тщетно попытался привлечь того к ответственности за капитуляцию{948}. 9 августа гроб с телом Клебера был поднят на борт английского корабля, который для своего бывшего противника специально выделил адмирал Кейт{949}.

Однако на родине прах Клебера встретил совсем иной прием. После прибытия в Марсель гроб отправили «на карантин» в замок острова Иф, позднее прославленный романом А. Дюма «Граф Монте- Кристо». Там останки полководца ждали погребения целых... 17 лет. Этот факт уже сам по себе красноречивее всяких слов демонстрирует отношение Бонапарта к своему покойному сопернику, ибо без санкции сверху посмертное «заточение» прославленного генерала было просто немыслимо. В те самые дни, когда прах Клебера доставили во Францию, в Париже с помпой прошло перезахоронение останков виконта Тюренна, знаменитого военачальника XVII в., давшее повод правительству Консулата лишний раз напомнить миру о неувядаемой славе французского оружия. О Клебере же просто «забыли». В 1803 г. обветшавший монумент на площади Побед заменили статуей одного только Дезе{950}.

Тень негативного отношения Бонапарта к Клеберу распространялась и на тех генералов, которые составляли в Восточной армии ближайшее окружение последнего. Если из сопровождавших Бонапарта в его путешествии из Египта четверо - Бертье, Мюрат, Ланн и Мармон - стали позднее маршалами, как и уехавший после подписания Эль-Аришского соглашения Даву, то из сподвижников Клебера по блистательной весенней кампании 1800 г. никто в дальнейшем так и не удостоился маршальского жезла, несмотря на то что все они прекрасно проявили себя в войнах Империи.

Лишь после того как Наполеон лишился власти, о Клебере опять «вспомнили». 7 сентября 1818 г. правительство Реставрации организовало торжественное захоронение его праха в родном ему Страсбурге на одной из центральных площадей, которая ныне носит его имя{951}.

Впрочем, Бонапарт даже в ссылке на острове Святой Елены продолжал борьбу с памятью былого конкурента. Хотя низвергнутый император воздерживался от прямых нападок на Клебера и время от времени даже воздавал ему должное, что было отчасти данью общественному мнению, тем не менее в беседах с Лас Казом не упускал случая брошенным мимоходом замечанием так или иначе «приземлить» образ героя Гелиополиса и по контрасту возвысить свой собственный:

«Восточные люди придают большое значение телосложению; они не понимают, как такой гений может помещаться в столь малой оболочке. Лишь внешность Клебера отвечала их представлениям. Он выглядел великолепно, но имел грубые манеры. Мудрость египтян позволила им понять, что он не француз. Он был эльзасцем и провел ранние годы своей жизни в прусской армии»{952}.

«После отъезда главнокомандующего [Бонапарта. - А. Ч.] во Францию его преемник Клебер, подстрекаемый и управляемый интриганами, вступил в переговоры об эвакуации из Египта»{953}.