Забытая история (СИ)

Когда я узнал, что она беременна от Мориса, я не на шутку рассердился. В первый момент хотел даже оттолкнуть ее, но вовремя взял себя в руки: ну да, они собирались пожениться…

Тогда я проводил ее домой, а сам уехал в город. Я приказал шоферу выбирать самые безлюдные, самые тихие улицы: мне нужно было подумать. Капли дождя, стучавшие в окна автомобиля, как будто приводили мои мысли в порядок. Как метроном, не позволяющий сбиться музыканту.

- Шрек, едем к Морису! – они были знакомы, поэтому адреса я не называл.

С Морисом я говорил всего несколько минут. Приказал ему не приближаться к Ангелике. Оказалось, что Морис знал о ребенке…

Он сказал, что выставил ее за дверь. Подлый, мелочный человек! Он предал ее, а всего две недели назад он клялся ей в вечной любви…

Я вернулся в машину.

И снова мы ездили по городским улицам.

«Значит, она была у Мориса» - подумал я. Получается, Гели хотела вернуться к нему? Она считала его вторым вариантом… или же первым? Не ошибся ли я в ней?

Вдруг я понял все: Гели не хотела бросать меня. И не хотела ничего скрывать, иначе она не призналась бы мне. Избавилась бы от ребенка, или же сделала вид, что забеременела от меня. А она даже не пыталась подстроить эту ситуацию!

А сейчас я оставил малышку одну. Одну, наедине с ее чувствами, с ее слезами! «Гели, прости!» - подумал я:

- Шрек, едем в цветочную лавку!

- Но там закрыто уже…

- Едем, - повторил я.

По сути, чего такого в том, что она бремена не от меня. Она не изменяла мне: ребенок появился еще до наших отношений. Ведь женятся на женщинах с детьми! Вот и я возьму в жены мать, пускай и будущую…

Пришлось разбудить хозяина лавки. Услышав, что покупка крупная и срочная, он неохотно открыл магазин и позвал помощницу, судя по всему – его дочь:

- Выбирайте, - он указал на полку с цветами.

Я взглянул на розы. Розовые цветы были полураспустившимися, нежными и юными, как моя девочка. А кремовые настолько свежи, они напоминали о наших чувствах…

«Что принято дарить в этих случаях?» - подумал я. «Будь что будет! Не прогадаю…» - я улыбнулся своим мыслям.

- У вас есть большие корзины для цветов? – спросил я.

- Конечно!

- Мне нужна самая большая…

- Хорошо. А что будете брать?

- Эти, розовые, и кремовые, - ответил я.

- Сколько? – продавец уже предвкушал выгоду, но даже не подозревал, насколько ему повезло.

- Вы не поняли? Все!

Молодая помощница восторженно посмотрела на меня и принесла корзину:

- Надеюсь, поместятся…

- Должны! – ответил я.

- Это к чему же такой подарок? – поинтересовалась она. – Если не секрет, что должно было случиться…

- Как надо было провиниться, - пошутил хозяин лавки.

Я засмеялся:

- Бог миловал, у нас все хорошо. Даже очень хорошо, - я улыбнулся своим мыслям. – Моя жена беременна…

- Потрясающая новость! – улыбнулся хозяин лавки. – Вот только когда Вы женились, если не секрет? Газеты не так давно назвали вас самым богатым холостяком страны…

- Газеты не знают, что я уж давно не одинок, - ответил я. – И, надеюсь, не узнают, - я подмигнул им.

- Конечно, мы будем молчать! – заверили меня продавцы.

- Вот, так будет еще лучше, - девушка взяла с прилавка искусственную бабочку и приколола на один из цветков. – Порадуйте ее. Когда улыбается будущая мама, вместе с ней улыбается и ребенок…

- Спасибо, - я расплатился и взял корзину.

- Здорового Вам наследника, - пожелала мне девушка. Казалось, она и правда рада за нас.

В машине я достал кольцо, которое давно носил с собой. Я купил его еще до того, как мы с Ангеликой возобновили наши отношения. Я ждал подходящего случая. И вот, он настал…

Мы были так счастливы. Гели так ждала этого малыша, но счастью не суждено было появиться на свет…

Гоффман уговаривал меня поесть, но я отказывался. Отказывался все четыре дня. Или просто не обращал на него внимания. Тогда они придумали другой способ вернуть меня к жизни.

Приехавший как-то Гиммлер сказал, что мне следует выступить на партсобрании. Сказать хотя бы пару слов, чтобы развеять слух о моем самоубийстве. Ему удалось уговорить меня.

Собрания я почти не помню. Я как будто не слышал шумных возгласов, приветствий, слов соболезнования. Я был среди людей, но одинок, как никогда. Последняя нить, связывавшая меня с внешним миром, оборвалась несколько дней назад. Теперь я один. Волк-одиночка…

Я поднялся на трибуну. О чем я говорил? Не помню. Говорил то, что приходило в голову. Но, кажется, люди понимали меня. Или же делали вид. Быть может, это собрание и организовано для того, чтобы вернуть меня к жизни?

- Вопросы есть? – поинтересовался я, закончив речь.

- Да, - отозвался молодой парень, сидевший во втором ряду. – Ходят слухи, что Ангелика Раубал на самом деле не покончила с собой, а была убита. Что же правда?

Боль с новой силой пронзила мое сердце. Я потерял сознание.

Ангелика не раз спрашивала меня, что я чувствую во время приступов. А следовало бы спросить, что чувствуешь после. Приступ – это как волна боли. Она невыносима, но я знаю: это пройдет. И после нее наступает облегчение, в памяти всплывают самые яркие моменты жизни.

В этот раз я видел ее.