Забытая история (СИ)

- Что и требовалось доказать. Объясни ей, что у тебя есть и другие дела. Только не упрекай ее: возможно, она и сама себе не рада. И не в коем случае не обманывай: для женщин даже мелкая ложь кажется трагедией…

- А как же ложь во благо?

- Только в самом крайнем случае. Ты скрываешь что-то, чтобы не причинять ей боль, но когда открывается правда, ей еще больнее. Таковы женщины. Тебе предстоит многому научиться: нужно понимать не слова, а жесты. Она может попросить оставить ее одну, а в то же время будет всем сердцем желать, чтобы ты был рядом…

- Уже знаю. Но как же это понять…

- Смотри ей в глаза. Если заметишь в них малейший намек на просьбу о помощи – оставайся с ней. Сколько лет твоей Барбаре?

- Девятнадцать.

- Тем более! В этом возрасте девушки особенно ранимы…

Мы еще некоторое время говорили о женщинах. И как он научился понимать их?

- Лео, мне надо кое о чем попросить тебя.

- Да? – о чем он может просить меня? Я всего лишь пешка, пусть и очень ценная…

- Я знаю, химия отнимает много сил, но тебе было бы полезно подучить законодательство, может даже получить юридическое образование, - сказал мне дядя. – Мой наследник должен уметь постоять за себя…

Я был удивлен его просьбой:

- Наследник? Извини, но я думал, наследником будет Алоиз…

- Нет, только не он, - засмеялся дядя. – Я не могу ему доверить даже важные документы. Тем более семью…

- Но ты держишь его рядом с собой, в то же время отправляешь меня подальше…

- Лео, я делаю это для вашего блага. Алоиз неплохо выполняет поручения – и пусть выполняет. Лишь бы не начал снова раздавать интервью, - я понял, о чем говорит дядя: когда-то у нас были проблемы из-за болтливости моего двоюродного брата. – А ты должен стать самостоятельным. Я не знаю, чем закончится моя жизнь. Возможно, тебе придется защищать всех…

- Я понял, - «И как я раньше не подумал об этом?» - мне всегда казалось, что дяде льстит их внешнее сходство с Алоизом младшим, поэтому он и забыл нас. Дело оказалось в другом. – Будет сложно, но я постараюсь. Придется пойти работать…

- С деньгами проблем не будет. А с учебой ты справишься, - ответил на это дядя. – Геббельс сказал, что, не смотря на все его образования, рядом с тобой он чувствует себя школьником…

- Он преувеличивает.

- А мне кажется – недооценивает! И вот еще что: не лезь в политику, пока обстоятельства сами не попросят тебя об этом. Не исключено, что этого не случится. Будь в курсе, но не начинай политической карьеры. Хватит и меня…

- Меня никогда и не привлекала политика, - признался я. – Ставить опыты в лаборатории кажется мне намного интереснее…

- Вот и хорошо. Я не буду мешать тебе, или кому-то еще, делать то, что вам нравится. Ведь помню, что значит, идти против родных, - дядя помедлил. - По сути, людям безразлична судьба даже самых близких людей. Все преследуют только свои цели…

Я был удивлен и шокирован:

- Что ты имеешь в виду? Ведь матери не может быть безразлична судьба ребенка…

- Родители хотят, чтобы дети добились того, чего не добились они сами. Мать, мечтавшая стать балериной, обязательно отведет дочь в школу балета. И часто им все равно, нравится ли это детям. Мой отец мечтал, что я стану чиновником. А я хотел рисовать. Так уж сложилась судьба, что мечта отца сбылась…

- Более чем! – заметил я.

- Вот видишь. Но я ловлю себя на мысли, что с радостью поменяюсь судьбой с уличным художником. Да, политика мне нравится, но это – не цель моей жизни. А пути назад, увы, нет. Учитывай это, когда выбираешь свой путь. Жизнь одна, - он на секунду замолчал. - Гели мечтала о славе, хотела стать оперной певицей. Я дал ей шанс, хотя таланта у нее было недостаточно. Но она была счастлива…

- Моей сестре повезло с мужем, - сказал я в очередной раз. Я часто говорил дяде об этом: он все еще винил себя в смерти Гели.

- Твоей будущей жене повезет не меньше, - дядя пожал мне руку. – Я еще раз поздравляю тебя, мой мальчик. Ты мне почти как сын…

Рекомендую перед прочтением включить музыку Найтвиш “Angels falls first” Написано было именно под нее

Ева:

Я сжала в руке холодную рукоятку пистолета. Села на край кровати, и прицелилась себе в висок. Но на курок нажать не решилась: я не хотела умирать.

Я опустила пистолет, и посмотрела на портрет, висевший на стене. Ангелика. Любимая всеми, и настолько ненавистная мне:

- Что же ты делаешь со мной? – прошептала я, глядя на портрет. – Тебя уже нет, а он все же принадлежит тебе. Почему ты не хочешь отпустить его?

Вспомнилось, как Вольф просил меня помочь выбрать подарок для Гели. И я помогала, хотя у самой сердце разрывалось от боли: уже тогда я любила его больше жизни. Но он не замечал этого: все его мысли были заняты ею. Она, и только была нужна ему. А я была одной из многих…

- Что тебе нужно? Что? – слезы текли из моих глаз. – Ты сделала меня своей копией. Ты подчинила его. Что еще? Ты хочешь моей смерти?

Не помня себя, произнесла я.

Я понимала, что эта девушка никогда бы не пожелала мне умереть, но в тот момент мне казалось именно так.