Забытая клятва Гиппократа

Но я больше ничего не дала ему сказать. Мужчины и женщины отличаются друг от друга, как день и ночь. Тот, кто этого не понимает, – несчастный человек, так как он никогда не получит того, на что рассчитывает. Женщины часто полагают, что мужчины более черствы по натуре, – это не так. Однако они гораздо менее эмоциональны и в большинстве своем не способны на открытое выражение эмоций, хотя переживают порой даже сильнее чем мы. Почему, спрашивается, мужчины в среднем живут гораздо меньше женщин? Ну да, выпивка, наркотики, сексуальная невоздержанность, разумеется, тоже вносят свой вклад, но эмоциональная закрытость – одна из причин сокращения жизни у мужчин. И еще один из многих признаков, по которому мы отличаемся друг от друга: в отличие от женщины, мужчину можно успокоить сексом. Когда мы, женщины, расстроены или озабочены, то отказываемся от него, но мужчины устроены по-другому. Если женщина привлекает мужчину и знает, как доставить ему удовольствие, она сможет легко обратить его плохое настроение и даже гнев и ярость вспять. А я точно знаю, что по-прежнему привлекаю Шилова!

Через некоторое время мы лежали на покрывале и смотрели телевизор. Вернее, телевизор просто работал, а мы блаженствовали в объятиях друг друга. Но надо знать меня: я не могу долго молчать, тем более когда тема для разговора напрашивается сама собой.

– Как там ваше дело? – осторожно поинтересовалась я, не размыкая рук.

– Какое дело? – неохотно отозвался он.

– Ладно тебе, Шилов! То самое дело. Комиссия все еще с вас не слезла?

– Знаешь, даже странно, – задумчиво пробормотал Олег, не открывая глаз. – Я и сам думал, что нас станут здорово трясти, подготовил все бумаги, а они всего один раз пришли, задали пару вопросов – и все, представляешь?

– Неужели? – не поверила я, а потом подумала о Лицкявичусе: неужели это он использовал свое влияние на главу комиссии? Вот человек, а говорил, что не станет этого делать, чтобы не навредить Шилову!

– Значит, тебя больше не беспокоят?

– Не-а…

– А когда они вынесут решение?

– Понятия не имею. Во всяком случае, похоже, они вполне удовлетворены материалами, предоставленными Багдасаряном.

– В таком случае я вообще ничего не понимаю! Зачем надо было все это затевать, если комиссия не собиралась всерьез заниматься вами? Почему бы им просто не принять выводы нашего патологоанатома?

– Ну, я так понимаю, что им пришлось, так сказать, среагировать на сигнал, – пожал плечами Шилов. – В общем, не бери в голову, ведь с самого начала было совершенно ясно, что они ничего не обнаружат: мы все сделали правильно, и я готов подписаться под каждой строчкой отчета!

Что-то меня все же смущало. Возможно, я накручиваю себя, так как привыкла во всем искать подвох? Насколько я понимала, Лицкявичус сильно беспокоился в отношении работы комиссии, а паникером его никто бы не назвал. Значит, у главы ОМР имелись на это все основания. А теперь, выходит, все в порядке, и для этого даже не пришлось никого убивать? Очень, очень странно…

* * *

– Так, значит, Анну Дурову уволили из вашей больницы за служебное несоответствие? – уточнил Павел, делая пометку в своем блокноте.

– Совершенно верно, – кивнула старшая медсестра. – Господи, кто бы мог подумать, что Аня так кончит? Честно говоря, я была против таких крайних мер.

– В смысле, против ее увольнения?

– Ну да, она ведь прекрасно себя зарекомендовала! Понимаете, Аня проработала в нашей больнице более шести лет. Человек имеет право на ошибку, и только Бог безгрешен! Но с ней поступили несправедливо, выкинув за борт как ненужный груз просто потому, что так проще замять дело.

– А что все-таки случилось? – спросил Кобзев.

– Маленький мальчик умер. Большая трагедия, конечно, но ведь Аня не специально… Ребенку предстояло оперативное лечение на гастроэнтерологии. Для внутримышечной инъекции ему назначались препараты, для разведения которых использовался лидокаин. Состояние мальчика резко ухудшилось, ему провели весь комплекс реанимационных мероприятий, но спасти его не удалось. Назначили медицинскую комиссию и пришли к выводу, что Аня нарушила инструкцию по разведению препарата, вследствие чего возникла неблагоприятная побочная реакция на раствор лидокаина.

– Значит, Анна все же виновата?

– Да, но в такой ситуации ребенок вовсе не обязательно умер бы! – развела руками старшая сестра. – Просто несчастное стечение обстоятельств, а козлом отпущения стала Аня. И потом еще – так умереть… Просто ужас какой-то!

– Что вам известно о ее смерти? – поинтересовался Павел.

– То же, что и всем, – маньяк ее убил. А что, есть другие версии?

– Да нет, – покачал головой психиатр. – Пока нет.

– Вот так живешь-живешь, а потом какая-то нелюдь убивает тебя – просто так, без особой причины. Кошмар!

– А до увольнения Анны не происходило ли каких-то других эксцессов? – задал следующий вопрос Кобзев.

– Типа чего?

– Типа стычек с пациентами, столкновений с их родственниками и тому подобное. Может, кто-то остался недоволен лечением?