Забытая ночь

На самом деле, мне казалось, что придется вытаскивать из него фразы клещами, а он... Он гордится собой, словно сделал открытие, которое перевернет мир с ног на голову. 

- Знаешь, Демьян, как я был рад, когда узнал, что твоя сестричка спуталась с Косым? - останавливается и слегка поворачивает ко мне голову, усмехаясь. 

Ника... От одного упоминания этой гнидой моей сестры во мне вспыхивает огонь ярости и лютой ненависти. Удобней перехватываю оружие, сдерживая себя, чтобы не убить мразь прямо сейчас. 

- Что ты сделал с ней? 

- Лично я - ничего. - наигранно опускает плечи, словно хочет пустить слезу от горя. Мразь. - Антон решил обзавестись послушной собачкой. Приятно иметь сестру того, с кем приходится иметь дела и кому улыбаешься каждый день. Вот только со временем возникла одна проблема. 

Жезняков начинает непринужденно разгребать завалы, совсем не обращая внимания на направленное в его сторону оружие. А мне же... Я застываю на месте, не в силах сделать шаг или вымолвить хоть слово. 

Все то время, пока я искал Нику, она была у меня под боком. Живая... А сейчас? Что с ней сейчас? 

Я впервые в жизни чувствую страх, который иголками проникает под кожу и скручивает внутренности. Как такое безумство может происходить под боком у огромного количества людей? 

- Собачка ощенилась во время отсутствия хозяина. Пришлось мне топить потомство, представляешь? 

Блядь. Я понимаю, зачем он полез в кучу металла и откуда этот гниющий запах. 

- Я убью тебя и твоего дружка. 

Глава 49

Демьян 

Вокруг меня время застыло. Я не заметил, как у меня за спиной оказался Золотов. Все мое внимание было отдано маленьким черными пальчикам, которые ранее скрывались железом. 

Жезняков продолжал неторопливо разбирать завалы, совсем не обращая внимания на готовых в любую секунду прострелить ему череп парней. 

Младенец. Два младенца в подвале Жезнякова. Дети Вероники. Их забрали у матери и убили. Тот, что ближе ко мне, умер не так давно. Судя по хрупкому, маленькому тельцу трудно сказать, когда же наступила смерть. Полгода? Год? Мягкие ткани практически распались, а то, что осталось, трудно назвать кожей. Второй же... Скелет, обтянутый тонкой пленкой, лежащий лицом к полу. Невыносимый запах газов затуманивает разум, становится трудно дышать, а про думать и речи идти не может. 

Весь мой мир в очередной раз перевернулся, лишая возможности к привычному существованию. 

- Молись всем Богам, гнида, чтобы дожить до завтрашнего утра. - шипит за моей спиной Димыч. Остальные молча наблюдают за мной и за моей реакцией на происходящее. - Давай мы тут сами? Я притащу его живым, обещаю. 

- Нет. - отрицательно качаю головой и прицеливаюсь. - Он мой. 

Раздается выстрел, а потом стон, который разливается симфонией для моей души. Тварь, называющая себя человеком падает на колени, громко матерясь. 

- Я буду отрезать тебе по пальцу за каждую слёзу Вероники. - в миг оказываюсь рядом, хватая его за волосы и таща к дивану. - Минутка ностальгии закончилась. Настало время, чтобы поговорить на чистоту. 

- Мне есть, чем тебя порадовать. 

Он прижимает руки к кровоточащей ране, пытаясь остановить кровь. Вот только зачем? Этими нескладыми, нелепыми движениями кровотечение не остановить. 

- И не сомневаюсь. Димыч, оставьте меня с ним наедине и вызовите медиков. - злорадно усмехаюсь. - Он не умрет так просто. 

- Я должен связаться с начальством, Власов. 

- Ну, ты свяжись. - раздражённо дергаю плечами, не сводя взгляд с шипящего от боли Ивана. - Просто добавь, что с его стороны было оказано сопротивление, пришлось применить силу. 

- А ты не меняешься, да? - ехидно бросает мразь. 

- Заткнись или, для равновесия, прострелю и вторую ногу. - морщусь, наблюдая, как вязкая жидкость торопливо стекает на пол. 

Надо поторопиться, иначе он сдохнет. 

Пришлось потратить еще несколько долгих минут на уговоры Давида, который наотрез отказывался отставлять меня наедине с Жезняковым. Второй, видимо, наслаждался устроенным в его честь представлением. Отчего бы ещё он стал давить лыбу в таком состоянии? 

Выдворив, наконец, всех возмущающихся из проклятого подвала, притащил кресло ближе к дивану. Сев так, чтобы иметь возможность собственными руками придушить ублюдка при желании и  произнес: 

- Начинай рассказывать, Ваня. Зачем было подставлять Некрасова, если, в итоге, ты говоришь, что он отобрал у тебя всю славу? 

- Это было весело. - фанатично улыбается Жезняков, крепко зажимая рану. Его ладони были полностью покрыты алой кровью. - А потом стало скучно. 

- Ты же понимаешь, что звучишь как малолетний придурок? 

Какого хера я вообще сейчас сижу и разглагольствую с мразью, хладнокровно убивающей девушек? 

- Власов, ты меня не поймешь, зачем я буду тебе что-то объяснять? - хмуро смотрит на меня, склонив голову. - Хотя... Ощущения, что я испытал в свой первый раз, не передать словами. Они все так похожи, когда умоляют меня остановиться, прекратить их мучения... Но, знаешь, это забавляет. Одна из них, Настенька, молчала, представляешь? Она стойко выдержала два дня, а потом, увы, скончалась от обильной кровопотери. 

- И тебе этого было мало?