Забытая жизнь (СИ)

Я толкнула дверь. Передо мной был кабинет отца, такой же, как и всегда, только черное небо за окнами было усыпано звездами. В кабинете Альбуса горели все лампы, на портретах тихо похрапывали в своих рамах прежние директора школы, Омут памяти стоял в полной готовности на столе. Ладони отца лежали по сторонам Омута, правая по-прежнему была черна, точно обугленная. Казалось, она нисколько не поправилась.

— Силы благие, Адрианна! — изумился Альбус. — Чем обязан столь позднему сюрпризу?

— У тебя есть что-нибудь выпить? — спросила я, подойдя к шкафу, открыв дверь и посмотрев внутрь шкафа.

— Много сейчас в Министерстве работы?

— Очень, — сказала я. — И ладно бы еще толк от нее был, а то ведь арестовали за последние месяцы троих, но я не уверена, что хотя бы один из них настоящий Пожиратель смерти. Стэн Шанпайк так до сих пор и сидит, — предупредила я.

— Я напрямую обращался к Скримджеру, пытался заступиться за Стэна… Все, кто его допрашивал, согласны с тем, что Пожиратель смерти из него такой же, как из этого мандарина…

— Однако наверху стараются создать видимость хоть каких-то успехов, а «три ареста» выглядят гораздо лучше, чем «три неоправданных ареста с последующим освобождением»… — Найдя бутылку с огневиски, я налила его себе в стакан. — Скримджер поступаете точь-в-точь, как Барти Крауч. Он и его люди так и не научились толково делать свое дело. А мы получаем либо Фаджа, который притворяется, будто все прекрасно, пока у него под носом убивают людей, либо его, который сажает в тюрьму не тех, кого следует, и делает вид, что все просто замечательно!

— Но ты же пришла ко мне не поэтому, — сказал Альбус и протянул мне мандарин. — Что такого случилось, что это не могло подождать до утра?

— Выходя из своего кабинета, я столкнулась с Скримджером, — сообщила я.

— Да? — удивился Альбус. — Он тобой недоволен?

— Он кое-что предложил мне, — вздохнула я и, сделав глоток, взяла у него мандарин. — Впрочем, ты прав, он недоволен мной. Однако я давно уже собиралась уйти из Министерства.

Альбус внезапно спросил:

— И что же он тебе предложил, дорогая моя?

Я усмехнулась:

— Он хотел, чтобы я докладывала ему обо всем, что твориться в Хогвартсе. — Очистив мандарин от кожуры, я съела пару долек. — Но я отказалась, тем самым поставив крест на своей карьере.

Альбус улыбнулся:

— Похоже, Руфус нашел все-таки возможность загнать тебя в угол.

— Он обвинил меня в том, что я «целиком и полностью человек Дамблдора».

— Как грубо.

— Разве это не так, отец? — заявила я.

Отец хотел что-то сказать, но промолчал. За моей спиной негромко и музыкально вскрикнул Фоукс, феникс отца. К своему большому смущению, я увидела вдруг, что в голубых глазах Альбуса стоят слезы, и торопливо уткнулась взглядом в сторону окна. Но когда он заговорил, голос его звучал твердо:

— Я очень тронут, Адрианна.

— Скримджер хотел узнать, куда ты отлучаешься из Хогвартса, — сказала я, все еще не отрывая глаз от окна.

— Да, ему очень хочется выведать это, — сказал Дамблдор, теперь уже весело, отчего я решила, что, может, уже стоит посмотреть на него. — Он даже пытался проследить за мной. В сущности, получилось довольно забавно. Он приставил ко мне Долиша. Это был недобрый поступок. Однажды мне уже пришлось оглушить Долиша заклятием, теперь я вынужден был проделать это еще раз, и с гораздо большим сожалением.

— Значит, он теперь решил попросить меня об этом, — уточнила я. — Раз уж у Долиша не получилось.

Альбус лишь улыбнулся, глядя на меня поверх очков-половинок.

— Мне придется уйти из Министерства, — отрезала я.

— Я думаю, что пока это не самое правильное решение, — сообщил Альбус и подал мне очередной мандарин.

— Что там с твоими поисками? — взяв у него мандарин, спросила я.

— Мне не удалось собрать большого количества воспоминаний о том, каким Реддл был во время учебы в Хогвартсе, — ответил Альбус, укладывая почерневшую ладонь на письменный стол. — Лишь немногие из тех, кто знал его в ту пору, готовы были хоть что-то о нем рассказать, в большинстве своем они оказались слишком запуганными. Все, что я знаю, было получено мной уже после того, как он покинул Хогвартс, и потребовало кропотливой работы: нужно было найти людей, которых можно разговорить хотя бы хитростью, отыскать старые документы, опросить свидетелей — и маглов, и волшебников.

Те, кого мне удалось склонить к беседе, рассказали, что Реддл был одержим своей родословной. Да оно и понятно — Реддл вырос в сиротском приюте и, естественно, стремился узнать, как он туда попал. Он тщетно пытался найти какие-либо следы Тома Реддла Старшего — на щитах Зала Славы, в списках прежних старост школы, даже в книгах по истории волшебства. В конце концов ему пришлось смириться с мыслью, что его отец никогда в Хогвартсе не учился. Думаю, тогда-то он и отказался от прежнего имени, выдумал лорда Волан-де-Морта.

— Вот, чем ты занят все время. — Я немного помолчала, размышляя, потом спросила: — Значит, если уничтожить все крестражи, Реддла все-таки можно будет убить?