Забытая жизнь (СИ)

Есть раны, которые не заживают никогда. Бывает, ты чувствуешь боль не сразу. Какое-то время ты живешь по инерции — тебе кажется, что ничего не изменилось. И все, что произошло, только сон, летучая греза. Вот сейчас ты проснешься — и все будет как прежде. Но проходит время, а тягучий кошмар продолжается, и в один прекрасный день ты, наконец, всем сердцем, всем разумом, всем существом своим осознаешь свои действия. Ты понимаешь, что ты совершила преступление, ты убила человека. От этой мысли тебе захочется колотить кулаками о стены, захочется бежать, куда глаза глядят, но ты знаешь: убежать от этого невозможно, ничто не сможет избавить тебя от этой боли. И теперь тебе с этим жить.

Оказалось, что пока я бурно общалась с министром, произошла битва между мракоборцами и пожирателями в здании Министерства магии. Пожиратели смерти встретили сильное, но непродолжительное сопротивление. Большинство сотрудников министерства присягнуло новой власти либо по своей воле, либо благодаря заклятию «Империус». Так что битва больше походила на переворот. Руфус Скримджер был убит. Хотя Реддл припомнит мне его смерть парой брошенных заклятий «Круцио», он хотел узнать у бывшего министра, где прячется Поттер, но я его убила до этого.

Несколько домов, принадлежавших членам Ордена Феникса или членам их семей, были надёжно защищены как силами самих орденцев, так и министерской защитой. В одном из этих домов должен был скрываться Поттер, за которым с особой страстью охотился Реддл. Как только Министерство пало, пала и его защита.

Воспользовавшись суматохой в Министерстве, я аппарировала на свадьбу Флёр и Билла.

Снаружи уже наступили настоящие сумерки, шатер возносился над живой изгородью белым призраком.

Войдя в шатер, я наткнулась на ряды хрупких золоченых стульев, стоявших по обеим сторонам пурпурной ковровой дорожки. Столбы, на которых держался шатер, были увиты белыми и золотистыми цветами.

Целая орда официантов в белых мантиях путались под ногами.

Все стояли под навесом, державшимся на золотистых столбах, и прекрасный, залитый солнечным светом сад обступил гостей со всех сторон вместе с лежащим за ним сельским пейзажем. А следом из центра шатра пролилось жидкое золото, образовав посверкивающий танцевальный настил, висевшие в воздухе стулья расставились вокруг маленьких, накрытых белыми скатертями столов, приплывших вместе со стульями на землю, а на сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.

Повсюду вдруг засновали официанты с серебряными подносами, на которых стояли бокалы с тыквенным соком, сливочным пивом и огненным виски или лежали груды пирожков и бутербродов.

Моя мантия была разорвана, уж и не вспомнить, где и кто мне ее порвал.

Я не знала, с чего начать, впрочем, начинать было поздно. Все лица и так обратились ко мне, а люди, оказавшиеся ближе всего, нелепо застыли, не завершив танцевальных па.

— Адрианна, что случилось? — подлетел ко мне Артур и встряхнул.

Отдышавшись, я сообщила:

— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.

Тут же поднялась суматоха, шум, крики, вся свадьба превратилась в большой хаос.

За шатром промелькнули несколько человек верхом на метлах.

Раздался чудовищный взрыв. Шатер содрогнулась от грохота, посыпались щепки, бумажки и всякий мусор, поднялась густая белая пыль. Я прикрывала голову руками от падающих обломков. От пыли было не продохнуть и почти ничего не видно вокруг.

Накинув капюшон, я стала отбиваться вместе с остальными членами Ордена.

Заметив бегущего Поттера, я остановила его.

— Джинни, — кричал он. — Джинни!

— Поттер, бегите! — встряхнула я его. — Бегите!

Толкнув его в сторону, я кинула заклятие в Пожирателя, который напал на Джинни.

Официально было объявлено, что Скримджер ушёл в отставку. Министром магии сал Пий Толстоватый, подчинённый «Империусом» слуга Реддла. Ключевые посты в министерстве занимали Пожиратели и люди, добровольно поддерживающие новые порядки.

Под началом Пия Толстоватого в Министерстве магии происходили кардинальные перемены в соответствии с идеологией, которую проповедовал Лорд Волан-де-Морт.

Весна 2006 года.

На днях выпустили Люциуса. Если честно, я его не видела, но Северус сказал, что он очень в плохом состоянии и пару недель проведет в больнице Святого Мунго.

Вечером, как всегда, мы попивали чай в учительской и бурно беседовали.

Все учителя, как-то незаметно, ближе к сумеркам, разошлись, в учительской остались я и Персиваль.

— Как же я устала, — прошептала я. — Скорее бы каникулы.

— Вы не бережете себя, свет очей моих, — ответил Персиваль.

— Вы так заигрываете? — спросила я и усмехнулась. — Или это ваше воспитание?

— А что, если и заигрываю? — сообщил Персиваль, встал с кресла и подошел ко мне.

— Думаю, что это неприемлемо, — подняла я свою голову и посмотрела на него.

От резкого движения в шее что-то щелкнула, и я стала ее разминать.

— Говорю же, не бережете, — повторился он и, встав за спинку кресла и положив свои руки на мои плечи, стал массировать и разминать мне позвоночник.

Я закрыла глаза и расслабилась. Уроки, вечные переживания за детей, да и отношения с Северусом были на волоске.