Забытое королевство

Часть мальчиков жили при кооперативе, часть – дома. Зарплаты они не получали – им платили лишь стипендию, которая покрывала их собственные неотложные расходы и расходы их семей. Под конец года, когда прибыль делилась на всех членов кооператива, всем им причитались дополнительные выплаты согласно проделанной работе. Определенную сумму откладывали в резервный фонд; кроме того, какой-то процент от индивидуального дохода участников отчислялся в так называемый фонд общего пользования. Средства из этого фонда расходовались главным образом на похороны и свадьбы – по взаимной договоренности, каждый член кооператива имел право на оплату одной свадьбы из фонда общего пользования, и каждый год таким образом финансировалось некоторое количество свадеб, отобранных по жребию. Дело приносило хороший доход, и вскоре артель открыла собственный магазин на Главной улице. Крупные партии туфель, сапог и футбольных мячей отправлялись в Куньмин, Паошань, Сягуань и даже в Тибет. Ссуды, взятые кооперативом в банках, были вскоре выплачены. Оборванные подмастерья превратились в преуспевающих и солидных горожан – хорошо одетых, хорошо питающихся и пользующихся уважением соседей и друзей. Они служили прекрасным наглядным примером того, какую пользу может принести ремесленникам правильно организованный кооператив под толковым управлением.

Глава XVII Хэцзинские бандиты

Начало 1949 года не предвещало ничего хорошего. На горизонте сгущались темные тучи гражданской междоусобицы, мятежей и народного гнева. Националистический режим вел арьергардные бои, на глазах теряя контроль над обстановкой. На кону стояла вся провинция Юньнань. Ее властного и безжалостного, однако справедливого и популярного губернатора сменил генерал, родившийся за пределами Юго-Западного Китая и не разбиравшийся в местных проблемах. Никакой пользы этой отдаленной провинции он не принес, разве что разграбил золотой и серебряный запас бывшего губернатора и посадил на должности в провинциальной администрации своих людей. В какой-то момент провинция вплотную подошла к открытому восстанию, и тогда центральная администрация назначила губернатором племянника бывшего обладателя сильной руки, однако наверстывать упущенное было уже поздно. Дядя, чьи воспоминания о поруганной гордости и разграбленном богатстве были чересчур свежи, открыто поддержал большевистский режим, окопавшийся к тому времени в Пекине. По провинции рыскали банды партизан-коммунистов, захватывая там и сям небольшие городки и деревни. Хотя в Лицзяне еще царил мир, по мере того как караваны приносили все больше новостей о творящихся повсюду беспорядках, в городе начало ощущаться беспокойство.

Позднее – кажется, это было в марте – жизнерадостный и круглый, словно колобок, комиссар-умиротворитель поехал в Юншэн, процветающий город на другом берегу Янцзы, на расстоянии трех-четырех дней караванного путешествия. Там случился какой-то спор, и поскольку тамошняя территория была в его юрисдикции, комиссар решил своим присутствием и посредничеством посодействовать разрешению проблемы. Приблизительно через две недели Лицзян потрясла новость, что в Юншэне случилось восстание, организованное армейским офицером по имени Ло Цюнь. По слухам, этот Ло Цюнь захватил комиссара-умиротворителя и разоружил его охрану.

Доверия обрывочные новости вызывали мало, однако примерно через неделю караванная торговля с Юншэном прекратилась, поскольку караванщики сообщили, что там разграбляют их грузы. Подвесной мост через Янцзы был закрыт для торгового транспорта, а с лицзянской стороны моста установили сильную охрану.

Простаком этот Ло Цюнь явно не был. Он всеми силами скрывал, что в Юншэне творится что-то из ряда вон выходящее. Телеграф продолжал работать, и от комиссара регулярно приходили телеграммы с распоряжениями для лицзянских чиновников, однако городской магистрат и старейшины были убеждены, что комиссар писал их под принуждением.