Забытое приключение Тарзана

Свежие следы в лагере рассказали Тарзану и другую историю. Оба негодяя вернулись сюда и запаслись тем, что они смогли найти здесь, в плане оружия, боеприпасов и продовольствия, и двинулись дальше. Тарзану было ясно, что они будут преследовать сафари Хенсона, ибо оно являлось источником не только продовольствия и припасов, но также и носильщиками, чтобы нести их. Именно так могли бы подумать эти люди. Они хотели бы, чтобы кто-то другой обеспечивал их, а кто-то еще тащил их груз.

Тарзан нашел баночку консервов, которая закатилась под куст, и, используя нож, открыл ее и съел, зачерпывая оттуда пальцами. Это было мягко сваренное мясо, на вкус как заплесневелая листва под его ногами. Тарзан предпочел бы поохотиться и попить крови животного для получения энергии, но до поры до времени, поесть из жестянки, было самым простым и быстрым способом насытиться и вернуться к погоне. Была большая вероятность того, что отступники уже настигли партию Хенсона, а если даже нет, то, путешествуя налегке, как и было на самом деле, они быстро приближались к ней.

Тарзан закончил, есть и молча, направился к деревьям.

***

Когда Смолл испугался пантеры, он ринулся бежать лишь в одной обуви и нижнем белье, и мчался до тех пор, пока его бок не заболел. Наконец, когда он сел на бревно, чтобы передохнуть, его вновь перепугала маленькая черная змея, что вылезла из-под него и проползла между ногами.

Смолл вскочил на ноги, снова побежал и врезался головой прямо в дерево. Удар был не очень сильным, но этого было достаточно, чтобы опрокинуть беглеца навзничь и заставить его скользить в полу сидячем положении, обжигая обнаженную спину о кору.

В этом положении, измученный, он понаблюдал за небольшой змеей, с припухлостью в середине, которая скользнула прочь. Под бревном находилось птичье гнездо. В гнезде лежало одно треснутое яйцо. Там было, скорее всего, раньше лежали и другие, и именно поэтому змея и была раздутой. Она воспользовалась своей возможностью перекусить, когда гнездо упало на тропу после шторма прошлой ночью.

Смолл внимательно осмотрел яйцо. Он был зверски голоден. Человек стремглав подбежал к гнезду и взял треснувшее яйцо, поднес его ко рту и, разломав пальцами, выпил желток. Вкус оказался довольно хорошим.

Смолл разглядывал бревно, на котором сидел. Оно был гнилым и полным пухлых, белых личинок насекомых. Смолл понаблюдал за личинками, копошившимися в древесине одно мгновение, а затем схватил одну из личинок большим и указательным пальцем, бросил её в рот и начал жевать.

Это была пища с песчаным привкусом, но не такая плохая, как он ожидал. Правда и не такая хорошая, как можно было бы надеяться, но все, же пригодная для утоления голода. Кроме этого, Смолл остался почти голым, потерялся в джунглях, а более того, он был усталым и грязным, и только убежал от пантеры, проведя ночь под упавшими деревьев во время шторма. Не говоря уже о том, что до шторма за ним гнались и в него стреляли, а огромный питон прополз прямо по его ногам. Учитывая все эти события, а также время и место, обед из птичьего яйца и личинок был довольно космополитичным.

Смолл принялся, есть личинки, как попкорн. Он ел их, пока не очистил бревно полностью. Затем он нашел дерево с низко опускавшимися ветвями, и забрался так высоко, как только посмел, найдя скопление пересекающихся сучьев, веток и виноградных лоз, и растянулся на них. Радуясь горячему золотистому солнечному свету, который просачивался через просветы в листве, Смолл уснул.

Пока Смолл спал, поднялся ветер, и дерево загрохотало так, как будто оно было высохшим скелетом. Смолл сел. Он чувствовал себя странно. Он спустился с дерева и начал идти, а когда вышел вперед, джунгли разверзлась перед ним. По обе стороны от себя путник увидел большие черные стены, а внутри этих черных стен двигались какие-то фигуры, как если бы они оказались в ловушке из смолы. Смолл наблюдал за ними со странной отчужденностью. Но даже под густой черной смолой их формы были узнаваемы.

Джин. Хенсон. Хант. Дикий человек, которого он видел привязанным к дереву. Там были также Кэннон, Уилсон и Громвич. Покрытые смолой фигуры, корчились, прилипали и скручивались в большой черный узел, а из узла, сочилась и капала из извивающихся черных стен кровь, такая красная, что даже лучшая из роз показалась бы бледной рядом с ней. Смолл посмотрел на кровь — когда она стекла к земле, то собралась внизу на куске древней каменной стены, а в верхней части стены кровь собралась, набухла и приняла форму сердца, исходящего паром и пульсирующего.

Смолл чувствовал оттенок ужаса, но не более того. Все это он посчитал очень странным, потому что знал, что это его собственное сердце. Он прикоснулся к своей груди. Там не было никакой раны, но он знал, что это пульсирующее перед ним сердце принадлежало именно ему.