Забытое время

Ноа несколько раз судорожно, неглубоко вздохнул. Джейни почувствовала, как не хватает воздуха ее собственным легким. Если не будет дышать Ноа, ее дыхание тоже остановится.

Ноа заерзал и сел. Держать его за ноги больше не было нужды. Андерсон прекрасно удерживал его внимание.

— Он меня поранил.

— Во сне? — быстро переспросил Андерсон. — Кто тебя поранил?

— Не во сне. По правде.

— Я понял. Кто тебя поранил?

— Поли. Он поранил мое тело. Почему он так?

— Я не знаю.

— Почему он так? Почему? — Ноа вцепился в руку Андерсона, горестно уставился на него. Джейни обернулась невидимкой, тенью в изножье постели.

Андерсон напряженно смотрел Ноа в глаза:

— Что сделал Поли?

— Он поранил Томми.

— Томми? Тебя так звали?

— Да.

В голове у Джейни слова сына отдавались странным эхом, будто доносились из далекой дали. И однако Джейни стояла здесь, в знакомой спальне, под светящимися звездами, которые сама наклеила на потолок, одну за другой, подле комода, который сама разрисовала слонами и тиграми, подле Ноа, ее Ноа, и дверь в мозгу открывалась, и закрывалась, и открывалась снова.

— Я понял, — сказал Андерсон. — Прекрасно. А свою фамилию ты помнишь?

— Не знаю. Я просто Томми.

— Хорошо. А семья у тебя была, когда ты был Томми?

— Конечно.

— Кто у тебя был?

— Мама была, и папа был, и младший брат. И у нас была ящерица.

— Как их звали?

— Хвосторог.

— Хвосторог?

— Это лесной дракон. Мы с Чарли его так назвали, потому что он похож на хвосторога, с которым сражался Гарри[17].

— Я понял. Кто такой Гарри?

Ноа закатил глаза.

— Ну Гарри Поттер же.

Джейни ахнула. Вобрала воздуху в грудь, почувствовала, как он жжет легкие. Такая знакомая спальня, такая незнакомая картина: высокий мужчина склоняется над Ноа, и круглое, ясное детское личико почти тычется в угловатое лицо старика.

— А где вы все живете?

— В красном доме.

— В красном доме. А дом где?

— В поле.

— А поле где?

— Эшвю?

— Эшвью?

— Точно!

— Ты там живешь?

— Там мой дом!

Джейни выдохнула — получился тихий завиток звука.

— Я хочу туда. Можно я туда?

— Мы стараемся. Давай немножко поговорим про то, что сделал Поли? Можешь?

Ноа кивнул.

— Ты помнишь, где был, когда это случилось? Когда он тебя поранил?

Ноа опять кивнул.

— Ты был у воды?

— Нет. У Поли.

— Когда он тебя поранил, ты был у него дома?

— Нет. Снаружи.

— Хорошо. Снаружи. И что он сделал, Ноа?

— Он… он меня застрелил! — вскричал Ноа, задрав лицо к Андерсону.

— Застрелил?

— У меня кровь… Почему он так?

— Я не знаю. А ты как думаешь почему?

— Я не знаю! Не знаю! — Ноа все сильнее волновался. — Я не знаю почему!

— Ну хорошо. Все хорошо. А дальше что было? Когда он тебя застрелил?

— Дальше я умер.

— Умер?

— Да. А дальше я пришел к… — Он поискал глазами. — Мама-мам?

У Джейни, оказывается, подогнулись колени: теперь она сидела у постели на корточках. И дышала — вдох-выдох. А Ноа смотрел на нее.

— Мама-мам, с тобой все хорошо?

Джейни посмотрела на сына. На своего сына. Свое дитя. Ноа.

— Да. — Она пальцем отерла глаз. — Это потому что линзы.

— Надо их вынуть.

— Я сейчас выну.

— Мама-мам, я устал, — сказал Ноа.

— Ну еще бы, малыш. Ляжем спать дальше?

Ноа кивнул. Андерсон подвинулся, и Джейни села на постель. Ноа положил вспотевшие Ноа-ладошки Джейни на плечи, и она боднула его в лоб. Они рухнули на постель вместе, как одно существо, которым некогда и были.

Когда она во второй раз за вечер вышла из спальни Ноа, Андерсон сидел в кухне. Джейни походила по темной и тихой гостиной, разглядывая предметы, которые за последний час совершенно переменились.

Я Джейни, говорила она себе. Ноа — мой сын. Мы живем на Двенадцатой улице.

Проехала машина, огладила темную стену вспышкой белизны.

Я Джейни.

Ноа — мой сын.

Ноа — Томми.

Ноа был Томми, был застрелен.

Она верила и не верила. Ноа застрелили, у него шла кровь — сами эти слова терзали ее.

Вдруг отчаянно захотелось все отменить — чтобы Джейни никогда не встречалась с этим человеком, чтобы можно было вернуться в те времена, когда были только она, Ноа и их общая жизнь. Но ведь туда не вернуться, да? И таков главный урок взросления, материнства? Будь здесь и сейчас. В жизни, которую проживаешь, в мгновении, что еще не истекло.

Глава двенадцатая

Андерсон сидел в кухне и гуглил Эшвью.

Все возвращалось. Возбуждение. Энергия. Слова.

Наконец-то он нашелся — яркий американский случай… Быть может, главный случай его жизни, случай, которому будут сопереживать. Если отыщется предыдущее воплощение (а Андерсона переполнял оптимизм), быть может, даже СМИ заинтересуются. Так или иначе, этот самый случай нужен ему, чтобы закончить книгу как полагается. А разрешение на публикацию он у Джейни, конечно, выпросит.

Все необходимое теперь есть. Эшвью, Томми, Чарли. Ящерица, бейсбольная команда. Он разгадывал головоломки и посложнее.

— Могли бы и спросить, — сказала Джейни.

Андерсон не заметил, как она вошла.

— Хм-м?

Город Эшвью есть в Вирджинии, неподалеку от Вашингтона, округ Коламбия, где базируется бейсбольная команда «Вашингтон Нэшнлз».

Проще простого.

— Разрешения взять мой ноут.

Андерсон поднял голову. По всему судя, Джейни на него злится.