Забытое время

Чанай Чумалайвон появился на свет в центральном Таиланде в 1967 году с двумя родимыми пятнами — одно на затылке, другое над левым глазом. Родители поначалу не придавали значения этим отметинам, но в три года Чанай заговорил о своей предыдущей жизни. Он сказал, что был школьным учителем по имени Буа Кай и его застрелили по дороге в школу. Он называл по именам своих родителей, свою жену и двоих детей из прошлой жизни и то и дело просил бабушку, с которой проживал, отвезти его в дом предыдущих родителей в деревне под названием Кхао-Пхра.

В конце концов бабушка исполнила просьбу трехлетнего ребенка. Они с Чанаем на автобусе доехали до города вблизи от Кхао-Пхра, в пятнадцати милях от их родной деревни. Выйдя из автобуса, Чанай привел бабушку к дому, где, по его словам, проживали его родители. В доме жила престарелая супружеская чета, чей сын Буа Кай Лаунак работал учителем и был убит за пять лет до рождения Чаная… Внутри Чанай признал в родителях Буа Кая своих отца и мать. Присутствовали и другие родственники. Слова Чаная, а также его родимые пятна немало их потрясли, и вскоре они снова пригласили ребенка в гости. На сей раз они его проэкзаменовали — попросили показать, какие вещи принадлежали Буа Каю, и Чанай указал на пожитки своего предыдущего воплощения. Он узнал одну из дочерей Буа Кая и спросил про другую, назвав ее по имени. Семья Буа Кая поверила, что Чанай — новое воплощение Буа Кая, и Чанай не раз их навещал. Он требовал, чтобы дочери Буа Кая обращались к нему «отец», а если они отказывались, не желал с ними разговаривать.

Джим Б. Такер, д-р медицины, «Жизнь прежде жизни»

Глава одиннадцатая

Дверь открылась, и Джейни через нее выпала.

Вот что произошло, думала она потом, в темной гостиной. Хотя все было как обычно — Ноа кричал и вертелся, сбивая простыни с черепашками-ниндзя. Рот распахнут, волосы повлажнели и облепили щеки. Джейни шагнула было к постели — утешить его, удержать, но Андерсон оказался проворнее; он уже стоял подле Ноа, склонился над ним, придерживая за щиколотки, чтобы Ноа не молотил ногами.

Чужак трогает ее сына, а сын зовет ее. Сын кричит…

— Мама!

— Ноа, — сказала Джейни, шагнув к постели, но Андерсон остановил ее взглядом.

— Ноа, — сказал он тихо. И очень твердо. — Ноа, ты меня слышишь?

— Выпусти! — заорал Ноа. — Мама! Вытащи меня! Я не могу вылезти!

— Ноа. Все нормально. Это просто кошмар, — сказал Андерсон. — Тебе снится кошмар.

— Мне нечем дышать!

— Тебе нечем дышать?

— Нечем дышать!

Джейни понимала, что это сон, но не удержалась:

— У Ноа астма. Нужно взять небулайзер… он в ящике…

— Ноа прекрасно дышит.

Длинное тело Андерсона застыло над бьющимся тельцем Ноа; доктор по-прежнему придерживал ребенка за ноги. Не тронь моего сына, подумала Джейни, но смолчала. Ничего не сказала. Отправила Андерсону мысленное послание: один неверный жест, мужик, и вылетишь отсюда головой вперед, только держись.

— Ноа, — твердо сказал Андерсон. — Уже можно проснуться. Все хорошо.

Ноа перестал трепыхаться. Открыл глаза.

— Мама.

— Да, малыш, — ответила Джейни. Но ее сын смотрел мимо. Он звал не ее.

— Я хочу домой.

— Ноа, — повторил Андерсон, а мальчик обратил к нему голубые глаза и не отвел взгляда. — Можешь рассказать, что случилось во сне?

— Мне нечем дышать.

— Почему тебе нечем дышать?

— Я в воде.

— В океане? В озере?

— Нет.