Забытое время

Да уж, неудивительно, что Ноа так сюда рвался. А кто бы не рвался? Дом плохо спроектирован — тоже мне, великое горе; кто будет счастлив в трехкомнатной полуподвальной квартирке, если прежде жил так?

Андерсон обернулся к Ноа, и его лицо, его голос смягчились:

— Тебе что-нибудь тут знакомо?

Ноа устремил на него слегка остекленевшие глаза:

— Не знаю.

Андерсон кивнул:

— Давайте зайдем и посмотрим?

Ноа как будто пробудился. Сам расстегнул ремень детского сиденья, выкарабкался из машины и пошел к двери.

Открыл им мужчина в рубашке-поло и отглаженных брюках хаки. Лицо красное и сердитое, обвисшие рыжие волосы; на гостей взирал с ужасом, как диабетик на отряд герлскаутов с печеньем. Джейни постаралась не пялиться ни на хозяина, ни на своего сына, который разглядывал парусиновые туфли этого человека. Прикусила язык, проглотила вопрос: «Малыш, это не твой папа из прошлой жизни?» — и от нервов чуть не захихикала.

Мужчина прожег их взглядом.

— Ну что ж, заходите, — проговорил он, отступил и придержал полуоткрытую дверь — им пришлось протискиваться в дом боком. Прихожая оказалась размером с бруклинскую гостиную Джейни. — Я скажу сразу: я против, — прибавил мужчина. — Так что если вы рассчитываете на компенсацию, будьте уверены, что…

— Компетенции нам не нужно, — решительно объявил Андерсон. Тоже, наверное, психует, догадалась Джейни. Доктор очень крепко стискивал ручку портфеля.

Мужчина прищурился:

— Что-что вы сказали?

— Я имел в виду — компенсации.

— Ясно. — И мужчина указал им на громадную гостиную. Джейни решила, что надо не дергаться, а просто дышать; пахло здесь сладкой выпечкой и цитрусовым антисептиком, от которого засвербело в груди. Где-то в глубине дома гудел пылесос.

Комната была обставлена изысканно и нейтрально — роскошная бежевая мебель, по стенам цветочные эстампы в рамочках. За раздвижными стеклянными дверями Джейни разглядела большой бассейн под тяжелым серым брезентом. Словно у заднего двора случилась парша.

— Вы пришли!

С галереи над гостиной им тепло улыбалась миниатюрная блондинка. На бедре у нее сидел невероятно пухлый годовалый младенец — а она держала его так, точно он невесомый. Красивая, круглолицая, тонкие нежные черты.

Женщина спустилась с галереи — гости же тем временем неловко застыли у камина. Женщина любезно улыбнулась Джейни и Андерсону, будто они явились на чай, и обоим по очереди подала руку. Волосы у нее на шее удерживала заколка из перегородчатой эмали — и заколка эта, отметила Джейни, идеально подходила к шелковистой канареечной блузке.

— Спасибо, что приехали в такую даль, — сказала женщина. — Я Мелисса.

Затем она повернулась к Ноа, протянула руку и ему. Он серьезно ответил на рукопожатие. Все наблюдали за ними не дыша — недоверчивый муж в дверях, двое психующих взрослых. Ноа застенчиво пошаркал ногами по ковролину, и Джейни в расстройстве разглядела, что на левой кроссовке у него пробивается дырочка у большого пальца. Еще одна материнская неудача.

Мелисса мило улыбнулась Ноа:

— Любишь овсяное печенье с изюмом?

Голос легкий, высокий, как у детсадовской воспитательницы. Ноа кивнул, глядя на нее во все глаза.

— Я так и думала. — Мелисса слегка подбросила младенца, усадила поудобнее. — Скоро испекутся. И я сделала мятный лимонад, если захочешь.

Такая обворожительная — эти блестящие светлые волосы, эта широкая улыбка… как у Ноа. Посторонний человек решил бы, что его мать — Мелисса. Такую мать выберешь по каталогу: хочу эту. Кто ж не захочет вернуться в этот большой дом, к этой миловидной маме, которая печет сладости. Джейни скрестила руки на груди. Кожа на плечах слегка бугристая — дерматологическая проблема, никогда не проходит насовсем. У Ноа та же беда. Захотелось протянуть руку, пощупать знакомую шероховатость его плеча. Он мой, подумала Джейни. Вот вам доказательство.

— Садитесь, будьте любезны, — предложила Мелисса, и все разом сели на изогнутый диван. Мелисса опустила младенца на пол, и все посмотрели, как он на пухлых шатких ногах ковыляет между мебелью. Подавленный Ноа прильнул к Джейни, повесил голову — веки опущены, глаз не разглядишь. Джейни сидела и впитывала его тепло.

Андерсон раскрыл портфель и вынул лист бумаги.

— Я тут записал, что говорил Ноа. Посмотрите, пожалуйста, — может, что-то совпадает…

Джейни мельком глянула на этот список:

Ноа Циммерман:

— необычайное знание рептилий

— умеет вести счет бейсбольного матча

— болеет за «Вашингтон Нэшнлз»

— упоминает человека по имени Поли…

Мелисса взяла лист, прочла, поморгала.

— Должна признаться… когда вы мне написали, я не поверила. Я и сейчас не то чтобы верю. Но здесь столько… сходств… И мы стараемся быть непредвзятыми, правда, Джон? — (Джон смолчал.) — Во всяком случае, я стараюсь. Я много в себе копалась, с тех пор как…

И она осеклась. Джейни машинально покосилась в окно на закрытый бассейн, отвела взгляд. Глаза у Мелиссы затуманились.