Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции

Комиссар Абакумов ответил на запросы Свешникова и Зорина 1 июня, через неделю после того, как те представили свой доклад, и велел проявить осторожность: “Специально агентуру к американцам не подставлять, но если американцы будут знакомиться с нашими агентами-женщинами, использовать это. С целью лучшего обеспечения этого вопроса усилить вербовку агентуры среди окружения (женщин)”. По другим вопросам, поставленным полтавскими подчиненными, – от поиска лучшего способа регистрации американских экипажей, прибывающих для выполнения челночных миссий, до вербовки новых агентов среди личного состава Красной армии и местных – Абакумов посоветовал им работать с командующими Красной армии и местным отделом контрразведки НКВД⁷.

Первым новым агентом, завербованным для работы с американцами и против них, стал 23-летний капитан Виктор Максимов. Он немного говорил по-английски, и его направили в Полтаву из московского штаба ВВС РККА, чтобы обеспечить связь между генералом Перминовым с его американским коллегой полковником Кесслером, а также с другими американскими командующими. Максимов был отмечен как объект для вербовки еще 12 апреля, когда Смерш получил первый доклад о полтавских базах. Им занимались лично Свешников и Зорин, присвоив капитану кодовое имя Марков. Он написал множество отчетов о своих контактах с американцами, и на основе этих донесений сотрудники контрразведки делали свои выводы⁸.

Свешников и Зорин привлекли и уже действующих осведомителей, запросив их личные дела у начальства. Агенты Автомат, Радиатор, Боткин и Константинов теперь сообщали о своем общении с американцами, а также, что важнее, о том, как вели себя их сослуживцы. Агент Боткин, немного говоривший по-английски, сообщил в Смерш о том, что 13 июня беседовал с сержантом Борисом Слединым, и тот предположил, что Боткин, зная английский, мог бы стать переводчиком и улететь с одним из американских экипажей в США, где ему будет хорошо. Как оказалось, Следин сам был агентом, завербованным еще в 1941 году под кодовым именем Штурман. Агенты теперь доносили на агентов, а начальники Смерша, похоже, все больше верили в то, что владеют ситуацией на базах⁹.

Основной целью агентурной сети Свешникова и Зорина были американцы. В докладе от 14 июня – через три дня после возвращения в Италию генерала Айры Икера и его “летающих крепостей” и “мустангов” – Свешников указывает, что за первую декаду июня на полтавских авиабазах побывали 2 703 американца. Из них 1 236 входили в постоянный личный состав: это всего на 36 человек превышало число бойцов, изначально согласованное в Москве. На бомбардировщиках и истребителях в рамках операции “Фрэнтик” прибыли 1477 человек.

Особое внимание Свешников уделил наземному персоналу, постоянно приписанному к базам. Среди них он выделил тех, кто владел русским или украинским и мог, по мнению подполковника, шпионить или, по крайней мере, сеять антисоветскую пропаганду. Свешников насчитал 11 офицеров, родившихся в бывшей Российской империи, и еще 27, чьи семьи происходили с ее территории. Однако же те, кто приехал на Украину помочь преодолеть языковой барьер, проверялись командованием ВВС США: тех, кто проявлял враждебность к большевистскому режиму по идеологическим, личным или семейным причинам, в СССР не брали. Американцы не были заинтересованы в шпионаже. Единственными разведчиками в их рядах были офицеры ВВС, которые опрашивали пилотов об их целях и о немецкой обороне, с которой те сталкивались во время миссий. Американцы пытались “взять обаянием”, пытаясь убедить Советы в возможности совместных дел и открытия новых авиабаз, особенно на Дальнем Востоке. Но офицеры Смерша об этом не знали и не поверили бы, даже если бы им сказали… А может быть – особенно если бы им сказали¹⁰.

* * *