Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта

Спешу сообщить, что небезызвестный тебе граф Густав Олизар, участник Патриотического общества, является нередко на мои собрания в сопровождении графа Александра Потоцкого, братца твоего по матери.

Оба они ведут совершенно крамольные речи, персонально направленные супротив царствующего российского государя. И это притом, что Олизар есть ведь лицо, можно сказать, официальное – он же киевский губернский маршал. Однако, любимый, имей в виду: сие обстоятельство ничуть не останавливает его.

Ещё Олизар ныне в дружбе с Мицкевичем, но великий лирик в общем разговоре крамольных тем особо не поддерживает, и, выходит, ведёт себя умнее и вашего братца и графа Олизара, ибо, думаю, не потерял покамест надежды стать профессором Ришельевского лицея.

И ещё гораздо более важное: сей Олизар явно имеет какие-то делишки с русскими карбонариями, людьми из окружения полковника Пестеля, и это уже, мне кажется, очень даже сериозно.

Что скажешь на всё это, родной?

В общем, имей в виду, что граф Олизар путается отнюдь не только с Мицкевичем и другими здешними поляками. Он имеет самые прямые отношения с конфидентами полковника Пестеля. Но и это не всё.

Граф приятельствует также с Сергеем Муравьёвым-Апостолом, подполковником Черниговского полка, а это, как ты отличнейше ведаешь, личность наиподозрительнейшая, смутьян ещё тот.

А также граф водит знакомство, и достаточно близкое, с одним из заводил северных заговорщиков – с князем Сергеем Трубецким. Вот каков наш милейший Олизар!

При этом я не понимаю одного, милый. Рассуди.

Заговор, даже самый верный, всегда связан с громадным риском.

Зачем всё-таки граф Олизар ввязался в Патриотическое общество, снюхался с русскими заговорщиками, ведь он может потерять совершенно всё?! А ему есть что терять, ибо богат он, как Крез, ты же знаешь.

Вот эта исключительная непонятность Олизара и смущает меня.

Прежде мне непонятными казались одни идиоты, однако граф совсем не идиот – напротив.

Любимый, а что скажешь ты о Густаве Олизаре? Для тебя он очевиден или так же смутен, как для меня?

Ему ведь русские сохранили все его громадные имения, дозволили вот, чтоб он был избран председателем киевского дворянства, а граф всё равно никак не успокоится и не оставляет подозрительных своих связей, даже скорее наращивает их. Может, он всё-таки не в себе?

Жду твоих разъяснений, как всегда в подобных случаях бесценных; я ведь знаю, что ты как никто изучил поганую душу заговорщика.

Мысленно целую тебя, родной мой Янек, со всею силою бесконечной нежности моей.