Забытые крылья

– Без труда, Надя, не вынешь и рыбку из пруда, – приговаривала бабушка, глядя, как Надя, согнувшись и припадая на тощие коленки, моет и без того чистый пол. – Ты по половице три, по половице! Не шоркай тряпкой туда-сюда, веди ровней! Вот вырастешь, получишь хорошую профессию, вый дешь замуж, будешь трудиться – тогда и жизнь проживешь счастливо.

Галина Дмитриевна ни один разговор с внучкой не могла завершить без «морали». А у Зарницких с детьми говорили о книгах и выставках, концертах и спектаклях и никто не читал нотаций. Пару раз в присутствии Нади Михаил Степанович повышал голос на сына, но это происходило так естественно и спонтанно, что совершенно не задевало никого из участников ссоры. И лишь однажды Надя, тихонько войдя в гостиную Зарницких, увидела, как ее подругу воспитывают. Великолепная красавица Любовь Николаевна, сценически жестикулируя, говорила Светке:

– Светлана, ты должна понимать: чтобы прожить жизнь не зря, нужен талант. Ты ничего не добьешься, если будешь скакать, как блоха, и переключаться с одного на другое. Посмотри на меня, я занимаюсь вокалом ежедневно по многу часов, соблюдаю режим и благодаря этому имею ведущие партии в репертуаре. Посмотри на отца, который ежедневно работает над лекциями и книгами. Посмотри на брата, наконец: у Володи прекрасные математические способности, и он их развивает. А ты? Чего ты можешь добиться в жизни, если постоянно бросаешь одно и затеваешь другое?

Лидия Ильинична, стоявшая у боковой стены со скрещенными на груди руками и сжатыми в узкую полоску губами, мрачно смотрела на эту сцену и наконец решила ее прервать:

– Так, Фоня, ты слышала, что мать сказала? А теперь пойдем. – И показала рукой на выход из гостиной.

Имя «Светлана» она использовала, только когда сильно сердилась на девочку, а в обиходе называла ее странным сочетанием слогов – уменьшительным от церковного «Фотиния».

Любовь Николаевна, слегка обескураженная внезапным вмешательством публики, замерла с рукой в воздухе, не завершив красивый плавный жест. Она терпеть не могла эту простонародную кличку – Фоня – и обычно делала домработнице замечания, но сейчас решила не связываться и сказала только:

– Да, идите. Мне надо заниматься. – И, повернувшись к роялю, стала перебирать лежащие на нем ноты.

Надя тихо проскользнула через комнату в ведущий на кухню коридор и уселась за стол, где уже хмурилась Светка.

– Ты ее не слушай, – веско сказала Лидия Ильинична. – Талант не каждому дается. И без него можно достойно жизнь прожить. А вот что от одного берега к другому тебя носит – это и правда непорядок. Какое-то направление нужно.

На кухонной скатерти в «деревенский», по определению Любови Николаевны, цветочек уже появились тарелка с пирожками, две кружки с дымящимся чаем и вазочка с конфетами.

– Ну да, им легко говорить, – злобной скороговоркой проговорила Света. – А мне что делать, если я не певица и не математик и никак не пойму, чем заняться в жизни?

– Сердце свое слушай.

Девочки переглянулись. На их взгляд, Лидочка выражалась чересчур расплывчато.

– А если мое сердце хочет только гулять и книжки читать? – хмыкнула Светка.

Издалека доносились вокализы, пропеваемые хрустальным голосом оперной примы.

– Значит, гуляй и книжки читай. – Лидочка достала большой таз, в котором обычно замешивала тесто, и теперь искала в шкафчике новый пакет с мукой, и голос ее звучал рассеянно.

– И в этом будет смысл моей жизни? – Светка уже улыбалась, но лицо ее выражало сомнение: маловероятно, что Любовь Николаевна одобрит такой вариант.

– Ты, главное, живи. Бог тебе, Фоня, дал жизнь, чтобы жить, а не чтобы мучиться. Каждый день живи – вот тебе и смысл.

Света закатила глаза и состроила гримаску, и Надя подавилась смехом. Лидочка, словно очнувшись от своего философского забытья, повернулась к столу и скомандовала:

– Так, чай выпили? Марш гулять! Некогда мне тут с вами. – И сыпанула в серое крапчатое брюхо большого таза тяжелое облако муки.

* * *

– Слушай, а кто она вам? – как-то спросила Надя подругу, выслушав очередную дозу ворчливых фантазий Галины Дмитриевны, которой не давала покоя фигура Лидочки.

Надина бабушка испытывала к соседям смешанные чувства: с одной стороны, уважение к достатку, стабильности и благородству занятий, с другой – некую классовую ревность. Что это за дела – в наши дни иметь прислугу?

– Не знаю. Домработница, наверно.

– То есть она зарплату получает? – уточнила Надя.

– Ни разу не видела. Отец ей, конечно, дает деньги на хозяйство. Она почти всем распоряжается, а себе и не покупает ничего. Пальто раз в пять лет, – равнодушно ответила Света. – А что?

– Да так, ничего. Просто необычно. Все как-то по-другому живут: ну там мама, папа, дедушка с бабушкой, дети. А так, чтобы с домработницей еще, я не встречала, – объяснила Надя.

– Ну да, наверно. Но она же как член семьи. Папа говорит, Лидочка его растила с детства. Служила с дедушкой на фронте, потом поселилась прямо здесь и всю жизнь живет.

– Зыкинско. Такая дополнительная бабушка с пирожками, – улыбнулась Надя.