Забытые крылья

Ей пришлось встать на четвереньки и опереться на стул, но в целом она двигалась лучше, чем можно было предположить по недавней картине, и уже через пять минут Надя успешно доставила кренящуюся то в одну, то в другую сторону подругу до спальни на втором этаже.

– Чтоб лежала тихо! И до утра из комнаты ни ногой, – приказала она на ухо Свете.

Спустившись, Надя решила проверить кухню. В мусорном ведре под раковиной поблескивало длинное прозрачное горлышко, и Надя вдруг подумала, что видит уже не первую опорожненную водочную бутылку, хотя официально считается, что Света не пьет крепкий алкоголь.

В остальном на кухне был полный порядок. Надя поискала глазами рюмку и не нашла.

«Она что, из горла?.. – И, бессмысленно уставившись на бумажные крылья, тяжело вздохнула. – Надо выпить снотворное».

* * *

С удовольствием приняв душ и забравшись в постель, Надя взяла с тумбочки картонную коробку с подарком матери и бережно достала хрустальный колокольчик. Прозрачность и хрупкость маленького предмета завораживали.

«Мама всегда делает совершенно непредсказуемые подарки», – подумала Надя и, придерживая пальцем язычок, чтобы не дать колокольчику зазвенеть, легонько покачала хрустальную чашечку.

Какой огромный, длинный, важный был сегодня день. Сколько в него всего поместилось. А завтра еще – выставка Вадима.

«И я пойду на нее с мамой», – подумала Надя и провалилась в черное, теплое, мягко шелестящее одеяло загородного сна.

Глава 15

День, которого Вадим Невельской ждал половину своей сорокадвухлетней жизни, начался совершенно так же, как другие. Возможно, отражение сегодняшнего триумфатора в чьих-то любящих глазах помогло бы сделать это утро особенным – но Вадим проснулся один. Пристально разглядывая себя в зеркале в ванной, он удивился суровому выражению своего лица. Внутри тоже все было тихо – ни особого волнения, ни вполне уместной в такой день радости. А ведь сегодня в центре Москвы наконец открывалась его персональная выставка – долгожданная, заслуженная, та, которая должна была состояться гораздо раньше.

Сын известного, всенародно признанного и обласканного властью художника Игоря Невельского, Вадим занимался искусством с раннего детства и никогда с этого пути не сворачивал. За домашними уроками последовали художественная школа, занятия в студии с отцом, с педагогами, потом – поступление в Суриковский институт, получение диплома… И женился Вадим на девушке из художественной среды: с Надей они познакомились, стоя за соседними мольбертами на уроках в художке, когда им было по двенадцать лет.

Но логичной и гладкой, как у отца, карьеры у Вадима не получилось. Конечно, виновато было время: в девяностые, когда он получил диплом художника, всем стало как-то не до искусства, люди в основном стремились заработать денег, да побольше. Связи отца, которые в советское и даже раннее постсоветское время еще обеспечивали вполне прочную и комфортную сеть для решения практически любых семейных задач, постепенно ослабели. Звание лауреата Государственной премии потускнело. Игорь Павлович был уже пожилым человеком и к тому же работал в реалистическом стиле, который совершенно не интересовал сына. А абстрактные полотна Вадима не были по вкусу ни старой, уходящей со сцены партноменклатуре от искусства, ни почему-то новым галеристам, которые азартно зарабатывали на русской классике и нонкомформистах советского периода.

Двадцать долгих лет Вадима только изредка, по дружбе приглашали на сборные выставки с одной-двумя картинами. Но, несмотря на полное отсутствие заработков и признания, он оставался художником и неутомимо писал, поскольку был убежден, что такая верность себе и искусству рано или поздно будет вознаграждена. И эта политика оправдала себя: день его триумфа наконец настал.

Он собирался приехать в галерею к трем, чтобы в сотый раз все проверить, проконтролировать развеску, таблички, раскладку каталогов – и еще пару дополнительных часов полюбоваться строгими линиями светлых стен и подышать воздухом, который, казалось, дрожал, пронизанный энергией крупных ярких букв на афише: «Вадим Невельской. Пульс времени». Это его день. Его успех. Он его заслужил.

Даже мама, капризная вдова лауреата Госпремии, понимала это и согласилась сегодня приехать в галерею на такси одна, хотя обычно требовала сопровождения своей персоны. Закончив бриться, Вадим налил кофе и начал прикидывать, во сколько лучше заказать матери машину, как вдруг зазвонил телефон. «Лена Токарева», – сообщил оживший дисплей.

– Черт, как я забыл, – сокрушенно нахмурившись, Вадим ответил на вызов. – Да?

– Вадик, привет! – радостный, полный жизни голос Лены так и звал улыбнуться. – Я звоню тебя поздравить с твоим большим днем!

– Ленчик, спасибо большое! – Он вдруг ужасно обрадовался этому поздравлению, но тут же спохватился: Лену на вернисаж звать было никак нельзя, и голос стоило бы контролировать получше.

– Спасибо – и все? Ты меня не приглашаешь?

– Как же, разумеется, приглашаю. Давай завтра? Во сколько тебе удобно?