Забытые крылья

– Привет, – сказала Надя и перевернулась на бок, лицом к мужу, подтыкая одеяло и хмурясь. – Голова болит.

– Таблетку? – автоматически предложил Вадим, зная, что она откажется: Надя почему-то всегда избегала обезболивающих.

Он протянул руку и начал мягко поглаживать обнаженное худенькое плечо, но она сразу сморщилась:

– Вадь, не надо. Честно, не до того…

– Да что случилось-то? Ты во сне всю ночь металась, как безумная…

– Да, у меня сейчас кошмар за кошмаром… То какая-то ведьма приходит и пытается утянуть на глубину. А сегодня снилось, что из всего тела, там и тут, торчат кости. И так торчат, что просто жуть берет, как будто новый скелет прорастает и наружу рвется…

Она поежилась, и Вадим погладил жену по растрепанной голове.

– Ну, с телом у тебя все в порядке. Лишних костей нет. – И подмигнул, приглашая ее улыбнуться.

Но Надя смотрела все так же мрачно и после короткой паузы, набрав в легкие воздуха, наконец сказала:

– Вадь, похоже, Лешка расстался с Машей…

– Ну… Расстался и расстался. Дело молодое, новую найдет.

– Так нашел уже! Я его вчера застала на даче – он целовал Светку!

– Что? Светку Зарницкую? – Вадим громко рассмеялся, но под суровым взглядом Нади осекся и добавил: – Надь, это ненадолго. Уверен, все образуется.

– Тебя послушать, так всегда все само образуется. – Надя устало выдохнула, снова легла на спину и поймала мужнину руку, двинувшуюся к груди: – Вадь, я же сказала, не надо. Пора вставать. Я хотела поработать сегодня – получится?

– Да, конечно, – стараясь скрыть опять невесть откуда взявшуюся тревогу, ответил Вадим. – Вся мастерская в твоем распоряжении, я сейчас ничего не делаю, только обдумываю.

* * *

Лешу удержать дома не удалось. Едва проснувшись и даже не позавтракав, он сбежал – сначала к Маше, забирать машину и вещи. И потом «к ребятам». Надя пыталась спорить, но Вадим прервал ее и убедил, что сейчас на парня давить не стоит: успокоится, тогда и поговорим. И сам уехал куда-то по делам – она и не спросила, куда и зачем.

Надя немного посидела на диване в мастерской мужа, оглядывая наизусть знакомое залитое солнцем помещение. Готовых картин здесь теперь не было: в последнее время под влиянием Марго карьера художника Вадима Невельского, много лет прозябавшего в безвестности, развивалась со сказочной скоростью. Почти все написанное за два десятилетия было выставлено в нескольких московских галереях разной степени крутизны, владельцы которых знали Маргариту Гант, были ей обязаны или в ней заинтересованы.

В мастерской стало просторнее и чище, но общий небрежный тон сохранился: все горизонтальные плоскости были заняты множеством пестрых, разнородных тюбиков, баночек, бутылок, кистей, книг, палитр, альбомов, папок, пачек бумаги. На огромном столе-верстаке в беспорядке валялись щипцы для натяжки холстов, мастихины, испачканные причудливыми пятнами масляных красок тряпки. Крутящийся фортепианный стульчик у мольберта, кажется, был единственной поверхностью, на которой ничего не лежало.

Сама Надя не могла работать в такой обстановке и много раз порывалась помочь мужу с уборкой в мастерской – но он каждый раз ревниво и строго запрещал ей это делать, приговаривая ахматовское «когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Надю цитирование не убеждало, а раздражало – но, в конце концов, это его пространство, и она уступала. Интересно, что пыль здесь все-таки кто-то вытер. Неужели Марго и об этом успела позаботиться?

Надя волоком притащила из прихожей тяжеленный кофр со своими материалами и внесла два холста: один девственно-чистый и еще упакованный, а второй – с наброском. Вчера, до Лешиного внезапного появления в Кратове, она весь день работала и даже успела сделать тональный этюд. Заканчивала при электрическом свете – на такой подготовительной стадии это было, в общем, допустимо, хотя… Время поджимало, и Надя спешила. Ей хотелось как можно скорее отправить фото работы этому верзиле Фомину и снова услышать то, что он говорил об ее картинах.

И это будет не очередная «девочка», а совершенно новая работа. Все удивятся!

Надя вытащила и установила скучающий у стены старый мольберт и начала споро готовить себе рабочее место.

* * *

Вадим вернулся, когда вечер уже опускался на Москву и свет стал нерабочим. Надя, весь день простоявшая на ногах у мольберта, с облегчением рухнула на кухонный стул и вонзила зубы в пиццу, которую заботливый муж принес с собой.

– Слушай, как здорово, что ты принес поесть! – говорила она с набитым ртом, радостно сияя глазами. – Я весь день работала, даже чаю не пила.

– Молодчина, – откликнулся Вадим, глядя на нее ласково и дружески. – Получается?

– О да, – кивнула Надя. – Прям пошло дело. Я там такую штуку придумала…

– Покажешь?

– Давай не сейчас, а? Я уже много сделала. В общих чертах завтра должна закончить. Думаю, можно будет сразу слать Фомину фотографию и делать вторую работу. До дедлайна же еще куча времени, так что будет новое на выставке! – И Надя потянулась за третьим куском пиццы.