Забытые крылья

– Вадим, я не спрашиваю тебя, зачем ты вообще все это затеял. Очевидно, ты считаешь, что в вашей совместной выставке есть какой-то глубокий смысл, предполагаю, очень важный лично для тебя. Но как твой агент я эту идею не поддерживаю. Особенно с тем, что ты вот сейчас мне прислал. С этим я работать не могу и не буду. Это не тот уровень.

Не отрывая трубку от уха, Вадим болезненно сморщился и сильно потер ладонью лицо, потом взъерошил волосы и все-таки спросил:

– То есть Фомину ты это показывать не хочешь?

– Ни в коем случае. Время пока есть. Если тебе принципиально важно участие Надежды в этой выставке, заставь ее сделать нормальную работу. В ее фирменном стиле. Иначе она тебя, как русалка, утянет на дно. Фомин такое выставлять не станет. И ты потеряешь шикарную возможность попасть в Новую галерею, – отрезала Марго.

– Ох, – вздохнул он. – Ценю твою прямоту. Но легче мне от этого не стало.

– Ты всегда можешь откатить назад и сделать нормальную персональную выставку. У тебя для этого все есть, а Фомина я как-нибудь уговорю, – сказала она более ласково, вновь впуская в тембр мягкие грудные ноты. – Афиши еще не напечатаны, анонсы начнут публиковать через пару недель.

– Хорошо, я подумаю, что можно сделать, – медленно произнес Вадим.

– Отлично. Если будет нужно, звони, приезжай. – И Марго, как обычно, позаботилась, чтобы разговор, несмотря на все прозвучавшее, закончился на радостной ноте: – Вадим, все будет хорошо, время еще есть, если мы постараемся, то все разрулим.

– Все будет хорошо… Все будет хорошо… – Съежившись на кухонном стуле, Вадим опустил руку с телефоном и растерянно смотрел вглубь коридора, где белела дверь мастерской.

Как хорошо, что она закрыта…

* * *

Вадим не любил признавать свои ошибки. Как правило, хороший анализ показывал, что в провалах и неудачах был виноват не он. Вот и сейчас он делал все, чего можно ждать от порядочного и умного человека. Он искренне хотел поддержать жену и поделиться с ней своим успехом. Но ведь он не может сделать за нее все. Наде стоило бы нарисовать нормальную работу, а не этот странный пейзаж. Невозможно допустить, чтобы после всего, что он пережил, жена сейчас лишила его успеха. Образ коварной русалки, который предложила Маргарита, неожиданно его зацепил. Вадим буквально чувствовал, как холодные мокрые пальцы скользят по его спине и тянутся к шее, чтобы обхватить и увлечь во тьму забвения.

Понятно, что Надя не окончила Суриковский и не была настоящим художником, как Вадим и его отец. Но все же она художественно грамотный человек и не может не видеть уровень своей картины.

И тем не менее, если быть совсем честным с собой, ошибку он все же совершил. Он поторопился. Сначала надо было убедиться, что жена не утратила способность к творчеству, а уж потом объявлять галеристам о том, что выставка будет совместной. Неужели триумф, которого он ждал столько лет, будет сорван из-за его нелепой идеи сделать из Нади художника?

Вадим Невельской сидел с закрытыми глазами и болезненно хмурился, представляя себе все последствия этого необдуманного шага. Мама, в истерике кривящая старые губы и комкающая кружевной платок. Растерянная и жалкая Надя. Профессионально вежливая Марго, предлагающая ему завершить сотрудничество после громкого провала выставки. И снова – годы безвестности и работы впустую, без зрителей, без успеха, без денег…

– Вадь, ну как? – тихо спросила Надя, которая уже с минуту стояла в дверном проеме, глядя на посеревшее лицо мужа.

Он открыл глаза и нашел в себе силы улыбнуться:

– Ну, как и ожидали. Эта работа не годится, она недостаточно оригинальна. Для выставки нужны твои девочки. Хотя бы одна.

Надя склонила голову и сгорбилась, не отвечая.

– Сможешь? – нарушил он повисшую тишину.

– Я не знаю, – прошептала Надя. – Мне надо подумать.

– Хорошо. Думай. Время пока есть. Не буду тебе мешать. – И Вадим, не поднимаясь с кухонного стула, проводил глазами жену, медленно бредущую по коридору.

Глава 37

Многие годы домашняя мастерская была вотчиной Вадима, а Надя в основном проводила свободное время в спальне. Справившись с хозяйственными хлопотами и поболтав с вечно чем-то занятым Лешкой, она усаживалась к маленькому угловому столику со стоящим на нем ноутбуком и бесконечно училась, коллекционируя разные сертификаты и дипломы.

В кровати с уютной лампой у изголовья Надя тоже постепенно привыкла быть одна: режим Вадима был непредсказуем, и чем дольше они жили вместе, тем чаще он смотрел в мастерской телевизор и засыпал там же, на большом разлапистом диване. Сейчас привычный порядок нарушился: Лешина комната опустела, мастерскую приходится делить – как много-много лет назад, пока Надя еще не бросила учебу в Суриковском институте. И даже в спальне они снова вместе.