Забытые острова

На поверхности зеленых холмов, прикрытых коротенькой травкой, собаку легко заметить издалека. Но ее нигде не было. Я забеспокоился. Вскоре появился фокстерьер, измазанный светлой лёссовой пылью, взволнованный, с раскрытой пастью и высунутым языком. Я привык к охотничьим подвигам своего четвероногого друга и поэтому, удовлетворившись тем, что пес благополучно возвратился, начал заниматься своими делами. Вдруг мне почудилось, будто на шерсти собаки что-то мелькает. Пригляделся. Оказывается, наш беспокойный участник экспедиции кишел великим множеством крупных блох. Они энергично носились по шерсти, ныряли в густое переплетение волос, выскакивали наружу, вновь скрывались и, казалось, были необыкновенно обеспокоены на своем новом хозяине. Где за такое короткое время собака умудрилась подцепить этих несносных насекомых — уму непостижимо!

Пришлось оставить дела и приняться за ловлю этих неугомонных созданий. Вскоре половина бутылочки эксгаустера из-под пенициллина заполнилась крупными блохами. Они поблескивали на солнце лакированными покровами, сцепившись в один клубок. Никогда в своей жизни не видал я такого изобилия этих несимпатичных насекомых.

Ловля блох оказалась не столь простым делом. Вскоре показалось, что в общем наша охота завершена с успехом. Но едва мы уселись в машину и завели двигатель, как блохи, очевидно повинуясь какому-то сигналу, возможно вызванному вибрацией машины, все дружно, как атакующие крепость воины, полезли на голову собаки, а некоторые стали бодро скакать по вещам. Пришлось заглушить мотор и вновь продолжить охоту поневоле.

Теперь каждому стало чудиться, что блохи забрались под одежду, мы стали почесываться, проклиная нашего неразумного пса, и напоминали собой шелудивых собак. А фокстерьеру хоть бы что! Он не чувствовал паразитов и, наоборот, наслаждался, когда мы возились в его шерсти. Пока мы занимались блохами, солнце основательно разогрело землю.

Бегунок-летунок

Ожили ящерицы, замелькали от кустика к кустику. Муравьи-бегунки носятся по земле. Один из них меня поразил: не бежит, а будто летает. Я давно, заглядываясь на бегунков, удивляюсь их неутомимому и быстрому бегу. Это скорее даже не бег, а короткие и длинные прыжки. Муравей, слегка прикасаясь ногами к земле, стремительно передвигается с короткими остановками. После остановки — снова прыжок с подталкиваниями. Совершая горизонтальный прыжок, муравей демонстрирует чудо эквилибристики: на лету поворачивается под углом. Долго и с удивлением я рассматриваю чудесного бегунка, его стройное, несколько необычное от металлического отблеска тельце. Муравья-бегунка кормят ноги: чем больше земли обследуешь, тем больше и добычи встретишь!

Паучья дипломатия

До того загляделся на бегунка, что забыл об окружающем. Залаял Кирюшка. Оглянулся: на вершине бугра Николай размахивает руками, что-то кричит. Оказывается, мои помощники забеспокоились, давно ждут. Но наш переезд недолог. Разве миновать такие чудесные распадки между холмами, разукрашенные весенними цветами! Одна за другой следуют остановки, и время летит незаметно и быстро.

Весной более всего оживленны пауки. Малыши выбираются из коконов, разлетаются по ветру на паутинках. В одном распадке особенно много пауков-скакунчиков, всюду мечутся перебежками. Видимо, какие-то нарушились механизмы, управляющие численностью этих всегда бодрых созданий.

Внимательно приглядываюсь к паучкам. Небольшие, пучеглазые, коренастые, волосатые, с крепкими коротенькими ножками, они невольно вызывают симпатию: вечно в движении, будто не знают ни усталости, ни покоя. Самочки крупнее, светлее. Глаза зеленовато-синие, очень выразительные: спереди два самых больших, будто фары на автомобиле, две другие пары — поменьше и подальше, по бокам головогруди. И еще пара самых маленьких глаз — сверху на голове. Четыре пары глаз смотрят в разные стороны, даже назад, — паучки отлично видят на большом расстоянии. Иначе им, хищникам, нельзя.

Нагляделся на паучков, потеряв к ним интерес, да неожиданно заметил необычную парочку. Точно по следу самки, соблюдая приличную дистанцию в двадцать — тридцать сантиметров, пробирался самец. Иногда он, описав круг, останавливался сбоку, следя сверкающими на солнце глазами за своей спутницей. Но вот самка заметила преследователя, повернулась в его сторону, скакнула ему навстречу. Самец поспешно отбежал в сторону. Нет, он не глупышка, он знает законы своего племени: в паучьем обществе самки нередко пожирают своих самцов.