Забытый язык

Теперь два принципа сформулированы с полной ясностью, и конец трагедии только доводит действие до окончательной развязки. По приказу Креонта Антигона заживо погребена в пещере – в этом снова видно символическое выражение ее связи с подземными богинями. Снова появляется прорицатель Тиресий, который в «Царе Эдипе» поведал Эдипу о его преступлении; теперь он говорит Креонту о его преступлении. Охваченный паникой, Креонт уступает и пытается спасти Антигону. Он бросается к пещере, где она замурована, но Антигона уже мертва. Гемон пытается убить отца, но когда это ему не удается, кончает жизнь самоубийством. Узнав о судьбе сына, жена Креонта Эвридика убивает себя, прокляв мужа – убийцу ее детей. Креонт видит полное крушение своего мира и поражение своих принципов. Он признает собственное моральное банкротство, и трагедия заканчивается его признанием:

Да, никто другой не виновен в том.
И тебя, мой друг, я один убил,
Я, – один лишь я. Слуги верные,
Уведите в глушь поскорей меня —
Вознесен был я – стал ничем теперь.

Да, ведите в глушь безрассудного,
Что и сыну дал смерть невольную,
И тебе, жена! О несчастный я!
Здесь – убитый мной, там – убитая!
Страшной тяжестью, нестерпимою
На главу мою рок обрушился.

Теперь мы можем ответить на вопросы, поставленные вначале. Является ли центральной темой мифа об Эдипе, как он представлен в трилогии Софокла, преступление кровосмешения? Служит ли убийство отца символическим выражением порожденной ревностью ненависти? Хотя окончание «Царя Эдипа» делает ответ неясным, то, чем кончается «Антигона», едва ли оставляет сомнения. В конце концов поражение терпит не Эдип, а Креонт и вместе с ним принцип авторитаризма, власти человека над человеком, доминирования отца над сыном, господства диктатора над народом. Если мы принимаем теорию существования матриархальных форм общества и религии, то остается мало сомнений в том, что Эдип, Гемон, Антигона являются выразителями древних принципов матриархата в противоположность Креонту, отстаивающему патриархальное господство и подчинение[56].

Наша интерпретация, впрочем, нуждается в дополнении другим соображением. Хотя противостояние Эдипа, Антигоны и Гемона, с одной стороны, и Креонта – с другой, приводит на память конфликт между патриархальным и матриархальным принципами и особенно их мифическими элементами, его также следует понимать в терминах специфической политической и культурной ситуации во времена Софокла и его реакции на нее.

Пелопоннесская война, угроза политической независимости Афин, чума, поразившая город в начале войны, помогали ослаблению прежних религиозных и философских традиций. Конечно, нападки на религию были не новы, но они достигли вершины в учениях софистов – противников Софокла. Он особенно противостоял тем софистам, которые не только приветствовали деспотизм интеллектуальной элиты, но и объявляли неограниченный эгоизм моральным принципом. Этика себялюбивых суперменов, развивавшаяся этим крылом софистов, и их аморальный оппортунизм были полной противоположностью философии Софокла. В образе Креонта Софокл показал представителя этой школы софистов; высказывания Креонта напоминали речи софистов даже по стилю и экспрессии[57].

В своих возражениях софистам Софокл дал новое выражение старых религиозных традиций народа с акцентом на идеях любви, равенства и справедливости. «Религиозное мировоззрение Софокла прежде всего связано не с официальной религией государства, а с теми вторичными силами, которые всегда были ближе к верованиям народных масс, чем аристократы-олимпийцы, и к которым люди снова обратились в связи с опасностями Пелопоннесской войны»[58]. Эти «вторичные силы» всегда отличались от аристократических олимпийских богов, и в них легко узнать богинь матриархального мира.

Мы видим, таким образом, что взгляды Софокла, выраженные в трилогии об Эдипе, следует понимать как сочетание его противоречий с современным ему софизмом с симпатией к древним неолимпийским религиозным идеям[59]. Во имя этого он провозглашал идею того, что достоинство человека и святость человеческих уз никогда не должны подчиняться негуманным авторитарным требованиям государства или оппортунистическим соображениям[60].

2. Миф о Сотворении мира

Вавилонский миф о Сотворении мира («Энума Элиш») рассказывает нам о победоносном восстании богов-мужчин против Тиамат, Великой Матери, правившей Вселенной. Боги заключили союз против нее и выбрали Мардука в качестве полководца. После тяжелого сражения Тиамат была убита, из ее тела созданы небо и земля, а Мардук стал править как верховный бог.