Забытый (ЛП)

— И вдобавок ко всему этому он еще и обратил против меня райскую сферу. Так что, когда мне наконец удалось его разнюхать — не надо ему было приходить к нам в дом; сразу стало ясно, что это он — так вот, когда мне удалось найти его, мне хотелось растянуть наказание как минимум на месяц, прежде чем отдавать его другим ангелам. У меня в плане были классические райские, эм… «методы наставления». Но потом мне пришло в голову: можно ли наказать его лучше, чем дать ему почувствовать его собственные человеческие рамки? Какая ирония, что он застрял в человеческом теле без благодати. И вот мне подумалось: если он так любит людей, так пусть пострадает, как страдают люди. Пусть умрет, как умирают люди. Не от нападения ангела — нет, это была бы смерть, достойная солдата Господа, а он не солдат Господа — он этого имени недостоин. Смерть от ангельского клинка слишком хороша для него. Нет, пусть умрет от человеческой слабости. От отсутствия крова, от усталости, от голода. Это был… подходящий конец. Правильный.

Старушка-Зифиус продолжила осматривать горизонт, медленно поворачиваясь вокруг себя.

— Но признаюсь, мне хотелось, чтобы он продержался дольше, — продолжила она. — Его хватило всего на несколько дней. Мне не доводилось подробно исследовать физические потребности человеческого тела, и, может быть, моих знаний в чем-то не хватило. Например, температура… право же, кто знал, что у человеческих тел столь строгие требования? — Она указала на Дина, который не успел снова надеть куртку и уже дрожал. — Посмотри на себя, — сказала старушка-Зифиус. — Ты пробыл здесь всего несколько минут, и у тебя уже проблемы с гомеостазом. Питаетесь только едой. Не имеете нормального утепления. Не говоря уже о всего двух ногах! И об отсутствии крыльев! Такие слабые, маленькие тела. Понять не могу, с чего вам вообще хочется жить.

Дин ничего этого не слышал. Он стоял, уставившись на нее и думая: «Кас мертв».

— Как он умер? — спросил Сэм медленно.

— Полагаю, в результате температурной проблемы. Точно не знаю, — сказала Зифиус, вернув взгляд к горизонту. — Мне понравилась идея отпускать его, чтобы он бежал, а потом находить его снова по разнице температур. Давать ему несколько часов форы, позволять где-то спрятаться, а потом находить его с высоты по инфракрасному излучению. По разнице его температуры по сравнению с окружающей средой. — Она усмехнулась. — Забавно было видеть, к каким уловкам он прибегал. Пытался спрятаться в табуне лошадей! Очень изобретательно. Признаю, ему удалось избегать меня почти целую ночь. К утру он даже нашел антилоп и как-то убедил их позволить ему примкнуть к их стаду — а антилоп очень непросто убедить в таких вещах. Позднее сегодня он пытался спрятаться в озере, но, конечно, от этого только еще больше замерз. — Старушка снова усмехнулась. — Это было очень занятно. О да, он изобретателен. Но чего я не могу понять, так это почему он не чувствовал унижения. Не раскаялся, не увидел свои ошибки, но каждый раз, попадаясь мне, твердил, что сочтет за честь умереть человеком. Говорил о том, что с гордостью погибнет, как погибли его друзья. То есть были же какие-то люди, которых он считал друзьями! Это лишь говорит о том, как порочно стало его мышление. Мне было даже жаль его: очевидно, бедняга все это время страдал психическим расстройством и не получил помощи. Эта привязанность к человечеству… — крайне странная. Опять как с его маленькими утками. Он просто всегда был… неполноценным, иначе и не скажешь.

— А может быть, людьми есть за что восхищаться? — спросил Дин. «Тяни время, тяни время», — думал он про себя, потому что теперь он заметил кое-что интересное: старушка-Зифиус сказала, что «точно не знает», как умер Кастиэль.

Та взглянула на Сэма и Дина испепеляющим взглядом.

— Людьми есть за что восхищаться? Бог ты мой… Вам никогда не понять, как мы вас воспринимаем. — Она покачала головой и наконец повернулась непосредственно к Сэму и Дину. — Для нас вы все равно что… В состоянии ли вы понять аналогию? Не знаю, способны ли вы на это, но, если способны, представьте, что вам пришлось уменьшиться до размера мыши. И приходится разгуливать в теле мыши и слушать, как другие мыши пищат вам о своих мышиных проблемах. Снова и снова пищат о том, что им не хватает сыра. Ведут сырные войны! Просят вашей помощи в какой-нибудь бесконечно мелкой перепалке с соседней мышью за кусок сыра, пища об этом так, словно это важно. И представьте себе: смеются над вами, если вы пищите неправильно. Это же мышиный писк! Даже не настоящий язык! И потом, представьте, вы пытаетесь спасти этих мышей. Зная, что они все равно умрут через год, потому что мыши живут всего год! Какая разница, проживет мышь день или год? Продолжит ли она существовать вообще? Вот правда, какая разница? Все предназначение мышей — в том, что их души питают Рай. Сами мыши ничего не значат.

Аналогия с мышами, на самом деле, вышла довольно занятной, но Дину надо было вернуть разговор к Касу. Он осторожно поинтересовался:

— Так… как именно погиб Кастиэль? Где его оболочка?