Забытый. Москва

—  В Бобровке у нас за всю жизнь один пожар случился, дай то, я разумею, какой-то подгадил. А тут не вспели приехать... Боязно ж даже стукарню начинать, а уж сушильню!.. Не иначе в лесу где-нибудь подальшей.

—  Да, с этим тут скверно. А вы что ж, стукарню и не начинали, что ли?

—  Тай разве отец Ипат не рассказал тебе? Начали, тай кончить не вспели  — сгорела со всей Москвой. Ий дела слабо идут  — с людьми плохо. Тут каждый сам привык ковыряться, в артели сбиваться не хотят. Хоть добра всего одна наковальня, а все норовит один, сам. А нам жей самим все сразу не поднять. За те полгода и знайшли всего четверых, кузнеца да трех деревяшников.

—  Кого?!

—  Ну й, плотников, да? Да й то не шибко блеск.

—  Так прогоните к чертовой матери!

—  Аи как же ж?

—  А вы сами допереть не можете? Не выходит, так и не надо. Что в Бобровке делали сами,  — детали, крепеж, металлическую мелочь,  — все, что другим доверить можете, заказывайте у местных. У настоящих мастеров! Узнали уж, поди, кто тут чего стоит, познакомились?

—  Познакомились...  — Рехек ухмыляется как-то смущенно.

—  И как?

—  Тай всяко... И хорошие есть, и очень хорошие... Только...  — и машет рукой.

—  Что?

—  Не угонишься за ними! Аж страшно, как пьют. Обвалом грохнул хохот, так что возвратившаяся в этот момент Юли недоуменно раскрыла глаза. И от вида этих глаз у Дмитрия аж в паху защемило: «Ох, как же мне до тебя добраться, ведьма!»

—  З найшим ремеслом в Москве жить плохо,  — вступил Иржи,  — слишком долгий процесс. А валится все с пожарами этими в один миг. И опять все сначала начинай. Этой же ж немыслимо.

—  Так ты что, хочешь в сторонку куда-нибудь, что ли, в деревню?

—  А хоть бы й так.

—  Ну, так в чем же дело? Вот даст мне князь удел, мы вас в лесу и спрячем. Где вам удобней. Не запоете от скуки?

—  Так не скучней же ж, чем в Бобровке... А удобней к речке, да жлезу поближейше. Мы узнали, жлезо тут берут недалеко, у Серпухова. Добро жлезо, не худшей немецкого.

—  Вот как даже!

—  И речка там добрейша, целая Ока...

—  Ока?!  — Дмитрий как молниями стрельнул в Гав-рюху, Алешку, Константина, те сразу все поняли.  — А в чьем владении этот Серпухов, а, отец Ипат?

—  Ымм!!  — монах сделал могучий глоток, хлебнул из жбана, вздохнул:  — Это Князева братанича город, Владимира Андреича.

—  А почему ты мне о нем ничего не говорил? Что он за человек?

—  Человек... Этому человеку пока двенадцать лет...

—  Да я тебе рассказывала в Бобровке, ты забыл,  — сказала Люба.

—  Все равно. Надо что-то сообразить. Люб, ты с братом поговори осторожненько, нам бы там обосноваться ох как важно!

—  Поговорю.

—  Ладно, с оружием ясно. А вы, разведчики, что скажете?

Алешка с Гаврюхой вместе, как по команде, пожали плечами, а откликнулся Гаврюха:

—  Мало чего. В Москве разведки, почитай, нет. Та, что в дружине князя числится, делом не занималась никаким, пока мы здесь. Человек, ответственный у князя за разведку, боярин Семен, по прозвищу Мелик, объяснил нам, что рубежи княжества охраняют местные, кто по рубежам живет: коломенские, можайские, звенигородские. И серпуховские те же.

—  Значит, в Москве вам тоже делать нечего?

—  Ну, если считаешь, что окрестности Москвы нам знать не надо, то...

—  Нет, считаю  — надо, и нечего обижаться. Алексей, ты с местными охотниками походил?

—  А как же. Походил. И теперь хожу. Вникаю.

—  И как?

—  Не знаю, как порубежные, а местные  — так себе. Охотники-то они отличные, а как следопыты, разведчики... Места хорошо знают — ничего не скажу. Наизусть далеко бегают  — головы не поворачивают. А вот когда до неизвестного доходят, робеют. Направление плоховато держат, запоминают долго... Городские! Настоящих лесовиков не видел пока. Местные лучше должны быть, ловчее. Но за Окой, говорят, уже не сплошной лес, а это ж много легче. На месте бы посмотреть.

—  А чего ж вы тут сидите?! Смотались бы на рубеж, посмотрели, познакомились!

—  Дак мы бы с радостью,  — опять вступил Гаврюха,  — только кто нас там ждет? Семен летом собрался, мы к нему  — возьми с собой. Он: возьму. А уехал, не сказался! То ли забыл, то ли нарочно не захотел. Мы после этого и лезть к нему перестали. А самим одним как сунуться? Скажут  — кто вы такие?

—  Да, ребята... Что-то не нравится мне это. Впрочем, судя по их порядкам, все так и должно быть, и удивляться нечему. Будем все по-настоящему налаживать. Сами! Тебе, Константин Кириллыч, готовиться рубеж охранять, вам, Алексей с Гаврилой, разведку при нем новую, настоящую ладить, а тебе, Андрюша, надо сперва поразить местных своим искусством, а потом набирать и обучать арбалетчиков. Без передыху, без остановки, без заминочки! И сколько не наберешь, знай  — все равно надо еще, и от того, может, твоя собственная жизнь зависеть будет.

Корноух даже крякнул от столь серьезного напутствия и промолчал, а заговорил Ефим:

—  То все заботы военные, а нам, простым смертным, уже и дел не найдется?

—  Хе! Знаешь ведь, Ефим Василич, что без вас не обойтись. Ни в одном деле, не только военном. А спрашиваешь, считаешь, что я забыл?