Забытый секрет

Она подошла к нему, и он уловил идущий от нее аромат сирени и весенних цветов. Ее аромат пробуждал в нем чувства, о которых ему хотелось забыть. Поэтому он отвлекся, сосредоточившись на карте, а не на длинных прядях влажных волос, прилипших к ее шее.

— Вот где ты живешь. — Он увеличил снимок бунгало на северо-восточной окраине Хьюстона. Потом встал и уступил ей место.

Алиса села и смотрела перед собой, пока он придвигал себе табурет.

— Можно? — Она протянула руку к мыши.

— Пожалуйста.

Она «прошлась» по своей улице, а потом обратно, время от времени щелкая клавишами мыши. Наконец она кое-что вспомнила, и глаза у нее широко раскрылись.

— Моя мама живет в нескольких кварталах оттуда. Они с отцом жили там вместе, и она не захотела переезжать. Отца она боготворила.

— И ты тоже, насколько я помню. Твои близкие отношения с родителями подтвердили, что я на правильном пути, когда я решил просить твоей руки. Я не мог себе представить, что полюблю женщину, которая не ценит семью. — Откровенно говоря, уже после второго свидания ему захотелось заказать обручальные кольца.

Он заставил себя придержать лошадей, чтобы дать их отношениям время расцвести. Ему не требовалось полтора года, чтобы подтвердить то, что понял сразу, но он боялся отпугнуть ее, если сделает предложение на втором свидании.

Алиса не ответила, и Блейк повернулся к ней. Сжав губы и прищурившись, она как будто производила в уме сложные подсчеты.

— В моих воспоминаниях все не совсем так.

— Странно. — Может быть, удар по голове каким-то образом изменил ее характер? Потому что он был на сто процентов уверен в том, что она любила своего отца и восхищалась им.

— Что-то кажется не таким… Да, с одной стороны, я любила отца и считала его великим человеком…

— Я не преувеличиваю, сказав, что ты его боготворила. Он был твоим кумиром.

— То, что ты говоришь, кажется знакомым, но каким-то далеким.

— Может быть, вы с отцом поссорились и после того он немного поблек в твоих глазах?

— Смешно. То, что ты говоришь, звучит знакомо, но когда я думаю об отце, то ощущаю одно — тревогу. Как будто разум пытается о чем-то меня предупредить, а я не совсем понимаю, в чем дело. Я улавливаю только одно — опасность, опасность.

Блейк насторожился, услышав от нее такие слова. Они противоречили тому, что он наблюдал, когда ухаживал за Алисой, и позже, когда они поженились. Что-то произошло. Болезнь отца стала для нее большим ударом. Его смерть выбила почву у нее из-под ног.

Глядя на ее живот, он вдруг подумал, что между отцом и дочерью существует совершенно особая связь.

Алиса зевнула, прикрыв рот рукой. Уже поздно, должно быть, она очень устала.

— Ну что, спать? — предложил он.

— Неплохая мысль. Не могу вспомнить, когда я в последний раз так уставала. И когда у меня так болела поясница. А ноги… похоже, они буквально вот-вот отвалятся. Да, мне очень хочется лечь в постель.

— Ложись в мою. Я переночую в гостевой комнате.

— Нет! — Она покачала головой. — Я и так достаточно тебя напрягаю. Не хочу отнимать у тебя еще и постель.

— Она мягче, чем постель в гостевой комнате. По-моему, тебе на ней будет удобнее.

Алиса долго молчала; в ее глазах мелькнул страх. Потом она упрямо выпятила подбородок, словно собиралась возражать.

— Давай договоримся кое о чем, — сказал Блейк.

— Я тебя слушаю.

— В главной спальне кровать широкая. Мы положим посередине подушки. Ты будешь спать на своей стороне, а я — на своей.

— Хорошо… — тут же ответила она, и Блейк понял, что попал в точку. Она действительно боится.

Он решил, что переоденется в шорты и несколько часов подремлет. Он не шутил, напомнив, что уже поздно. Первый час ночи. Жизнь на ранчо начиналась в четыре утра, а сейчас он работал в ночную смену. Он бы и сегодня поработал еще несколько часов и лег спать, когда солнце уже взошло. Чем больше он думал, тем привлекательнее казалась ему мысль о возвращении на ранчо.

Блейк следом за Алисой вошел в спальню и испытал ощущение дежавю. Сколько раз они входили в эту спальню! Он зашел в ванную. К тому времени, как вернулся, Алиса уже легла под одеяло и обняла подушку.

Даже для человека с его ростом и весом в большой кровати оставалось достаточно места. Главное — не двигаться со своей половины. Обычно Алиса прижималась к нему и клала голову на сгиб его руки, куда она идеально подходила.

Ему не нужно было смотреть на ее огромный живот, чтобы понять, что сейчас ничего не получится. Ни к чему возвращаться к прошлому. Против этого больше доводов, чем сортов мороженого. Поэтому он лег под одеяло, выключил свет и пробормотал: «Спокойной ночи!»

Через несколько минут он услышал ровное дыхание Алисы и понял, что она спит. Ему захотелось сбросить одеяло, вернуться к компьютеру и продолжить поиски. С другой стороны — и та его часть победила — он понимал, что несколько часов сна помогут ему восстановиться к завтрашнему дню. Ему нужно вернуть ясность мышления. Мысль об особой связи отца и дочери заставила его гадать, будет ли дочь его любить. А может, ей захочется, чтобы ее отцом стал кто-то другой?