Забывший имя Луны

– На хазу, – тут же откликнулся парень. – Я же сказал – не бойся, все будет в ажуре. Никто тебя пальцем не тронет… На вот, пожуй! – парень вытащил из кармана шоколадку и протянул ее Кешке. Второй парень взглянул на напарника с нескрываемым изумлением. – Алекс велел, – бросил парень напарнику и снова перевел взгляд на Кешку. – Ну, чего, бери. Все нормально.

Кешка, подумав пару секунд, протянул руку и взял шоколад. Он привык не отказываться от еды, если предлагают, и сейчас не видел никакого резона отвергать дар незнакомого парня.

– Во, молодец, смекаешь! – обрадовался парень. – Пошли, что ли? Недалеко идти, не устанешь.

Кешка заколебался. Он понимал, что глупо и опасно идти куда-то с незнакомыми парнями. И чего они от него хотят? Слово «разговор» было знакомо ему. Но как же он, почти не зная слов, будет с кем-то разговаривать? Или разговаривать будет кто-то еще? Но тут возник новый довод: знакомство с парнями – это новый поворот, новая возможность что-то узнать. Новое – всегда опасно, но в крайнем случае Кешка всегда сможет улизнуть. Парни казались ему весьма неповоротливыми.

– Пошли, – независимо согласился Кешка и быстро зашагал к экскалатору, ведущему на поверхность. Парни поспешили за ним.

* * *

Идти и вправду было недалеко, в этом парни не обманули. Поднимались по тусклой, выщербленной лестнице. Пахло человеческой мочой, опилками и рыбьей требухой. Последнее было непонятно, пока на предпоследнем этаже не возникла гнутая жестянка с остатками молока и бумажка в клеточку с неаппетитной на человеческий взгляд кучкой. Самой кошки не было – должно быть, гуляла.

На последнем этаже остановились, один из парней замолотил кулаком в облупившуюся дверь. Приоткрылась соседняя, напротив. Парни не обратили внимания, а Кешка резко обернулся туда, но успел разглядеть лишь перечеркнутую латунной цепочкой темноту, масляно блеснувший глаз и услышать неотчетливое, бессильное шипение.

Прошлепали тяжелые шаги, дверь отворилась, словно сползла куда-то или упала. Пахнуло трудновыносимым для Кешки концентратом человеческих запахов. Кешка сцепил зубы, попробовал дышать ртом. Вслед за отворившим, не дожидаясь слов, шагнул внутрь, охватил взглядом сразу все, что можно было увидеть из коридора. Люди, лица. Нестрашные, неинтересные, никакие. Как будто бы не зачисленные в люди, не внесенные в список. Как и сам Кешка. Слова не те, но мысли именно такие. Ничего не зная о людях, Кешка как-то научился измерять их значительность. О шкале, по которой он производил эти самые измерения, он не знал ровным счетом ничего. Стоял на пороге комнаты, смотрел так, словно в ней никого не было. Изучал интерьер. Обои с потеками, белый, засиженный мухами плафон, одеяла, пледы, какие-то тряпки на полу и на двух продавленных порыжевших диванах. Стол без скатерти, на газетах остатки еды. Еда вкусная, хорошая, не один раз можно наесться. Бутылки, пустые, полные, журналы с цветными картинками, на которых все больше голые женщины.

Опасность была, но она оставалась опасностью для кого-то другого, не для него. Для него, для Кешки – опасности не было. Кешка осторожно шевельнул ноздрями, вздохнул в полвздоха, проверяя – не привык еще? – потом улыбнулся кривой необаятельной улыбкой и сказал удивленно и вроде бы с облегчением:

– Нора…

– Не нора – камора! – со значением поправил один из присутствующих.

– Нора! – уверенно повторил Кешка.

– Я сказал!… – один из полуразвалившихся на диване людей начал было приподниматься.

– Сиди, – быстро заговорил один из парней, пришедших вместе с Кешкой. – Сиди и не рыпайся. Оставь его, он – дурка, и говорить-то толком не может, не то, что понять чего. Алексу он зачем-то понадобился, я и привел. Не трожь его, понял?

– Как тебя зовут-то? – спросил кто-то.

– Придурок, – сказал Кешка, продолжая безмятежно улыбаться.

– Га-га-га! – заржали присутствующие.

Запахи, вид комнаты или еще что – но в голове Кешки вдруг что-то щелкнуло, и он проблеял странным, тоненьким голоском:

– Гуси, гуси – га-га-га!

Есть хотите? – да-да-да!

На мгновение в комнате воцарилась тишина, потом один из присутствующих, желчный и жирноволосый, заметил:

– Ну это да – находка! Где ж ты его откопал-то? В каком сумасшедшем доме? И что с ним Алекс делать будет?

Кешка не понял смысла сказанного, но видел, как присутствующие смеялись и истолковал это в свою пользу. Драться и смеяться одновременно люди не могут – это Кешка уже знал. Сам Кешка мог. Он научился этому у Друга.

Высокий, сумрачный человек, как-то неловко скроенный в пояснице, напоминающий человеческую тень на потолке охотничьей избушки, вошел в комнату через еще одну, уже отмеченную Кешкой дверь.