Зачарованная кровь

– Храм, где на входе нужно выпить освящённой воды, которая моментально оплавит мне горло и выдаст мою природу: идея не самая лучшая.

Он перехватывает меч левой рукой, а правую, обожжённую, тянет к моему лицу и аккуратно заправляет за ухо непослушный локон. Покровительственный жест или проявление нежности, как с бабочкой на балконе? Вздрагиваю, но не отстраняюсь: ничего неприятного в этом нет, а мне стоит привыкнуть к его касаниям. Впереди ещё так много… Народ должен верить в счастье своей будущей королевы.

Значит, в него должна в первую очередь поверить я сама.

– Всё хотела спросить: что было с твоей рукой? – почему-то кажется, что сейчас Анвар в удачном настроении, чтобы узнать о нём хоть на каплю больше, а любопытство мучает меня с первой встречи.

– Просто попытки юного неопытного колдуна достать до солнца, а оно, не поверишь, больно жжётся, – на его лице не мелькает ни единой эмоции, но голос становится сухим, и я понимаю, что прозвучала стандартная отговорка. Ещё больше укрепляюсь в этом мнении, когда он, как опытный политик, ловко переводит разговор: – Голова не болит? Ты сильно ударилась.

– Не вздумай меня жалеть. Сам сказал: тренировки должны стать жёстче. Так значит, ты успел разузнать практически всё? Интересно, как?

– Я мог бы тебе рассказать. Но не здесь и не сейчас. Приходи ко мне вечером, и я даже покажу.

Закатив глаза, втыкаю меч в землю и расчёсываю пальцами волосы, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Появляться перед слугами с видом потасканной по сеновалу кхорры точно не стоит.

– Твоё предложение звучит отвратительно пошло, знаешь?

Я стараюсь на него не смотреть, увлечённо перезаплетая косу, зато прекрасно ощущаю взгляд Анвара на белых прядках. Диковинка, да: не рождаются дети с таким цветом, потому и «отмеченная богиней». Сразу вспоминается, с каким восхищением он касался их в моей спальне. Впервые подобное внимание не раздражает, а совсем наоборот, вызывает едва заметную краску на щеках.

– Тебя так волнует, что будут судачить при дворе? – с ухмылкой кота Анвар наклоняет голову и, не мигая, следит за моими пальцами. – Через три дня ты станешь моей женой: думаю, правила приличия уже упразднены. Но если тебе так удобней, стража будет спать. Я позову, когда они уснут.

– Я ещё не сказала, что приду.

Хмыкнув, он вскидывает меч и проворачивает его в руке:

– Но ведь скажешь. Готова попробовать ещё раз?

6. Грешник

После жаркого дня вечер обволакивает столицу в прохладу и, кажется, будто сами стены вздыхают с облегчением. Утихают разговоры, и только журчание воды из лейки садовника доносится через открытую балконную дверь. Люблю это время суток: когда официальные платья сменяет удобный байковый халат после принятой душистой ванны, и можно просто посидеть за столом с хорошей книгой.

Но строчки не идут, расплываются. Уставшие мышцы ноют от малейшего движения – нет, не той привычной холодной болью, а, напротив, от сильных нагрузок. Тренировка с Анваром длилась до самого заката, и с уверенностью могу сказать, что так меня не гоняли мастера меча даже в пору ранней юности. Да, несколько новых приёмов осели в памяти, но за это приходится платить: сил нет и на то, чтобы переворачивать страницы наугад взятой с полки книги, и пальцы трясутся, как у старушки.

А может, от волнения. Кажется, будто вся предстоящая свадьба по сложности равняется переходу армии через каньон Харуна на границе с Сотселией: осенью я видела эту бесконечную горную гряду с торчащими к небу, как пики, острыми камнями. Как Анвар собирается пройти обряд, если ему нельзя в храм? Как я сама собираюсь удержать во рту лепешку с мясом? Не говоря уже о том, как бы в общей чаше его и моя кровь не полыхнули синим пламенем ко всем болотным духам…

Обречённо захлопнув книгу, устремляю отсутствующий взгляд на канделябр. Сегодня я просила не разжигать камин, потому что совершенно не мёрзла после бурного дня, и без умиротворяющего треска поленьев в комнате ещё более пусто и одиноко, чем обычно. Откидываюсь на спинку стула, прикрыв веки и пропуская через пальцы ещё не до конца просохшие после мытья распущенные локоны, пахнущие розовой водой. Богиня, как же больно тянет поясницу. И совершенно некстати в голове вспыхивают горящие озорным блеском прозрачные глаза, а в ушах проносится глубокий, вкрадчивый голос:

– Так что, ты сумеешь их уговорить?

Да. Я ответила, что да. И думать не хочу, как Анвар собирается добиться согласия остальных преторов, но убедить Белларского и касииопия должна именно я. Нельзя, чтобы хоть кто-то, а тем более жрец, заподозрил, что в замке появился маг. И от мысли, что совсем недавно сама собиралась отдать его на костёр, становится смешно. Теперь я его защищаю. До каких ещё низов придётся пасть, чтобы только подняться к трону?

Чувствую легкое прикосновение к щеке и растеряно открываю глаза: бабочка. Ночной мотылёк с белыми крыльями упрямо привлекает внимание. Видимо, влетел через балкон. Подставив открытую ладонь, дожидаюсь, пока он не сядет на неё, перебирая миниатюрными лапками.