Зачарованные смертью

- Придете домой, распорите подушку, на которой дочка лежит, там найдете кусок галстука и куриные кости. Галстук - повесьте на кресте при дороге, а кости отдайте черной собаке. дочка встанет и пойдет. Свекруха заколдовала.

Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела, и травилась. и вешалась...

Я сама из деревни, приехала в город, всех боялась. Но все едут в город - и я. Старшая сестра тут жила, она меня забрала:

- Поступишь в училище, станешь официанткой. Ты красивая, Томка. Найдешь себе мужа военного. Летчика!

Первый муж у меня был хромой, маленький. Подруги отговаривали:

- Зачем он тебе? Он больной, скоро умрет. За тобой такие парни ухаживают!

А я с детства любила фильмы про войну, где женщины ждут своих мужей с фронт, хотя бы какой вернулся - без ног, бе рук, но живой. К нам в деревню одного привезли без обеих ног, так жена его по двору на руках носила. А он пил, безобразничал. Повалятся, она его подберет, в корыте помоет и посадит на чистую постель...

Я не понимала, что такое любовь, я и сейчас не знаю, что это, я его пожалела, приласкала. Мы прижили с ним трое детей, и он стал пить, гонялся за мной с молотком...

Уже вторым ребенком была беременна, когда из деревни пришла телеграмма: "Приезжай на похороны. Мать". Цыганка перед этим мне на вокзале гадала:

- Ждет тебя дальняя дорога. Похоронишь отца и будешь долго плакать.

Не поверила. Отец был здоровый, спокойный. Мать пьянствовала, с утра лежит, а он и корову подоит, и картошки наварит, все сам. Он сильно ее любил, она его приворожила, что-то она знала, какое-то зелье.

Сижу у гроба, плачу, соседская девочка мне шепчет:

- Тетя Тома, баба деда чугуном убила, а мне сказала, чтобы я молчала, она купит килограмм шоколадных конфет.

Мне стало страшно, и, когда в хате никого не осталось, все ушли, раздела отца и искала на нем синяки. Синяков не было, только на голове большая ссадина. Показала матери, она сказала, что это он дрова колол и палка отлетела, ударила. Сижу возле него всю ночь и чувствую, что он хочет мне что-то рассказать... А мать не отходит от нас, трезвая сидит. она нас одних не оставляла, пока мы его не закопали.

Родная мать, она меня родила... Продала она дом, сарай сожгла. чтобы страховку получить, и прикатила ко мне в город. Тут нашла себе другого, и он сына с невесткой прогнал, а ей квартиру отписал. Она их привораживала, она что-то знала, какое-то зелье. А мой за мной с молотком гонялся, пока голову два раза не проломил...

Ничего хорошего, красивого я в жизни не видела...

Прихожу на работу побитая, уплаканная, а надо улыбаться, кланяться. Директор ресторана позвал в кабинет:

- Мне тут твоих слез не надо. У самого жена парализованная дома второй год лежит - и лезет ко мне под юбку...

Мать с отчимом два года не пожила. Звонок:

- Тамара, умер Григорьевич. Приходи, помоги хоронить. Повезем в крематорий.

Мне стало так страшно. что я потеряла сознание.

Очнулась, надо идти. А в голове мысль стучит: вдруг это она его убила, чтобы одной в его квартире остаться, пить, гулять? А?! Она убила и хочет скорее отвезти в крематорий, сжечь? Пока его дети соберутся и старший сын, майор, из Германии приедет, жменька золы останется, сто грамм в белой вазочке. От всех этих потрясений у меня прекратились месячные, два года ничего не было. Когда они снова начались, я просила врачей:

- Вырежьте мне все женское, сделайте операцию. Я не хочу быть женщиной! И любовницей, и женой, и матерью!

Родная мать, она меня родила... Я хотела ее любить... У нее молодой косы были длинные, черные... Красивая...

Как она умирала, как она не хотела умирать... Ей было пятьдесят девять лет: удалили одну грудь, через полтора месяца - другую, а она завела себе молодого любовника. Вызвала нас с сестрой:

- Везите к знахарке... Спасайте!

Она не верила этим бабкам, никому не верила, как нам ее спасать? А ей хуже-хуже, молодой за ней ухаживает, из-под нее выносит, моет. Она не думала умирать.

- Но если, - говорит, - умру, все оставлю ему. И квартиру, и телевизор.

Сестра пригрозила:

- Убью, если ему оставишь. Убью!!

Я их мирила, плакала. Молодая мама была красивая...

Повезли мы с сестрой ее к бабке, на руках из машины вынесли. Бабка помолилась, открыла карты.

- Да? - спрашивает и поднимается из-за стола. - Увозите! Я ее лечить не буду...

Мать нам крикнула:

- Ступайте, я хочу одна остаться!

А бабка нас не пустила из хаты, на карты смотрит и пересказывает:

- Я ее лечить не буду, потому что она не одного в землю положила. А недавно, когда еще на ногах была, ходила, в церкви две свечки надломила... Твою и твою... - Показывает на нас с сестрой.

Мать:

- За здравие детей своих...

Бабка:

- За упокой ты их поставила. Смерти детям просила. Думала, что если их Богу отдашь, то сама останешься. В заклад.