Зачарованный апрель

Ей совсем не хотелось, чтобы миссис Уилкинс потратила больше, чем было необходимо. Старая леди могла себе позволить многое, в этом она была совершенно уверена, но Уилкинсы по всем признакам были небогаты, и леди Каролина не хотела, чтобы они остались совсем без денег. С некоторых пор молодая женщина начала думать о других. Возможно, к такому курьезному результату привело временное одиночество и то, что ее наконец-то оставили в покое, как ей того и хотелось.

Раньше люди докучали Крошке настолько, что она могла только мечтать о том, чтобы все ушли и предоставили ей возможность побыть в одиночестве. Их желания были настолько часто связаны с ее персоной, а мужская часть общества так часто уверяла ее, что только она способна исполнить их заветнейшие мечты, что леди Каролина давно уже решила не интересоваться этими вещами вовсе. В расслабляющей атмосфере замка, где у всех нашлись свои дела и никто никого не беспокоил, она расслабилась и стала добрее.

Щедрый жест, в общем, ничего не стоил Крошке, которая могла позволить себе жить в самых дорогих отелях мира, поэтому она сделала его не задумываясь. Она была бы счастлива, если бы все проблемы можно было решить таким образом.

Этот ответ выбил почву из-под ног миссис Фишер. Воцарилось молчание. Она настроилась на долгие споры, вооружилась самыми ядовитыми аргументами в пользу бережливости и рационального ведения хозяйства, но была вполне готова к тому, что в результате придется заплатить свою долю, с тем, однако, условием, чтобы в дальнейшем подобных счетов не поступало. Она совершенно не рассчитывала, что леди Каролина будет так безрассудно щедра. Ей самой ни за что не пришло бы в голову таким образом исправлять свои ошибки, так же, как раньше она даже не подумала о том, что знатная леди не может и не должна заниматься расчетами с кухаркой.

— Конечно, если вы собираетесь бросать деньги на ветер, то я не буду возражать, — с облегченным вздохом сказала наконец старая леди.

Мистер Уилкинс снова погрузился в мысли о преимуществах людей с голубой кровью. К примеру, такая расточительность, такая способность не беспокоиться о деньгах была, по его мнению, не только восхитительна сама по себе, но и на редкость полезна для тех, кто вынужден работать. Это нужно было всемерно поощрять. Он ожидал, что миссис Фишер откажется от предложения, поскольку она не была бедна. Но старая леди согласилась, правда не испытывая особой благодарности. Он сам считал, что подарок есть подарок и, если леди Каролина решила заплатить за все обеды и ужины, съеденные в этом замке за неделю, то ее можно было только поблагодарить за эту любезность. Так он и сделал. Он поблагодарил ее от себя и от имени жены и заметил шутливым тоном, что в таком случае его жена была всю первую неделю гостьей леди Каролины. Затем, обращаясь к миссис Фишер, добавил, что им стоило бы написать хозяйке благодарственное письмо. Та кивнула с необычно серьезным лицом. Старая леди совершенно не понимала шуток.

Крошка улыбнулась и достала свой портсигар. Миссис Фишер на этот раз не стала возражать. Во-первых, они сидели в саду, где дым мог распространяться свободно и не портил окружающим воздух, а во-вторых, она невольно смягчилась, поняв все выгоды удачного предложения.

Благодаря мистеру Уилкинсу ей удалось избежать лишних расходов, то есть двойного беспокойства. Старая леди любила излишества ничуть не больше, чем траты, и сочетание этих двух качеств приводило ее в сильнейшее расстройство. Вдобавок можно было не заниматься домашним хозяйством.

Одно время она думала, что если беспечность леди Каролины и то, что остальные две дамы не говорят по-итальянски, в результате принудят ее следить за прислугой, то придется все-таки написать Кейт Ламли. Они вместе учили итальянский, и если Кейт объяснить, что она должна взять на себя заботу о хозяйстве, то она так и сделает. Эта женщина всегда была услужливой, что, впрочем, естественно для человека, который вынужден ждать приглашения от лиц, принятых в хорошем обществе, и сам по себе не имеет никакого веса.

Мисс Ламли была приятной женщиной, но такой бесцветной, такой неинтересной, что всю свою жизнь вынуждена была играть вторую скрипку. Она обязательно приехала бы, поскольку откликалась на любое приглашение, и занялась бы всем, о чем ее попросят, но миссис Фишер не была уверена, что ей этого действительно хочется. Угрожающие перемены в ее настроении требовали уединения. Как могла она сидеть с Кейт за чаем, когда в последнее время даже пять минут, проведенные на одном месте, были для нее пыткой? Подруга не поняла бы ее. Она никогда не отличалась особенным умом, и миссис Фишер вынуждена была это признать.

В любом случае общество незнакомых людей выглядело куда предпочтительнее.