Зачарованный город

– Воды дать? Или сразу тазик? – склонился я над ней.

– Зачем? – слабо удивилась она. – Глаза. Плохо. Двоится, всё как в тумане. Тебя я вижу и не вижу. И голова… О-о-о!

Она пошевелилась. Чёрные волосы рассыпались по обёрнутой чистым платком подушке.

– Здесь. – Аня провела пальцами от макушки ко лбу и вскрикнула. – Больно!

Я перехватил её пальцы с облезшим розовым лаком на ногтях, развёл в стороны пряди и сам едва не взвыл. Вовремя прикусил язык, останавливая готовое сорваться с губ ругательство.

Под волосами вспучивалась и набухала шишка, из которой на тонкой ножке… Бррррр! На тонкой ножке рос глаз. Короткие чёрные реснички подрагивали по краю века – бледного, с голубыми прожилками вен. Да что же это?!

– Как там, Женя?

– Грязь наверняка попала, – собрав всё мужество, соврал я. – Чирий. Пальцами не лезь, сковырнешь – хуже будет.

– А у нас ни спирта, ни зелёнки, – расстроилась она.

– Славка придёт, мы попросим. Он, кажется, сегодня собирался навестить.

Я лихорадочно соображал, что делать. Спуститься вниз и позвонить учителю? Номер его съёмной квартиры я помнил. Авось дома застану. Если сегодня не удастся его увидеть, сделаю вылазку.

Стоп! Почему Видящих так зовут? Чем они видят? Кто сказал, что мистический третий глаз непременно должен на лбу расти?

– Что ты ещё чувствуешь? – присел я на корточки перед раскладушкой.

– Там колодец будет, – вдруг произнесла сестра. – По стенам мозаика выложена. Ты ногу подвернёшь, когда попытаешься по стене взобраться…

Она сказала и сама испугалась собственных слов.

– Откуда мне это известно? Мы же не пойдём с эльфами?

Что-то я сомневаюсь в собственной безопасности. Похоже, сестра обрела свой артефакт – зловещий и уродливый.

Я помассировал кончиками пальцев виски и принял решение. Сегодня обязательно выберусь в город ближе к вечеру. А пока… Пока следует наслаждаться последними солнечными деньками. Я встал и решительно сдёрнул с окна шторы. В ринувшихся на чердак солнечных лучах стаями птиц закружились пылинки. Ужасный глаз на ножке повернулся в сторону света, впитывая в себя тепло.

– Аня, боюсь, нам не оставят выхода. Придётся исполнить свой долг арбитров.

– Не оставят, – согласилась она. – Я себя там тоже вижу. Вижу, как у меня руки одеревенели, как дыхание перехватывает. Но мне отчего-то хорошо!

Она натянула одеяло по самый подбородок, поёжилась.

– Знобит.

Я отдал ей куртку, прошелся по чердаку, собирая всякий тряпичный хлам. Лоб сестры горел, будто при гриппе, её лихорадило. Ещё бы, организм бросил уйму сил на выращивание третьего глаза.

– В сумочке лекарства, – вспомнила Аня. – Наверняка меня продуло у окна, – неуверенно пожаловалась она. – Иногда простуда даёт временное осложнение на зрение, так?

Я закивал. Пусть окрепнет, успокоится. А там видно будет. Валентина бы сюда…

Что я ещё читал про защитника? Если мыслить логически и припомнить содержание файлов из базы Элькиной бабки-экстрасенса, выходило, что между нами как бы натянута незримая связующая нить. Вот бы её подёргать, сообщить, что нужна помощь…

Я дал сестре обезболивающие и жаропонижающие таблетки, посидел рядом, пока она не уснула. А сам следил, как на её голове сантиметрах в трёх от макушки набухал глаз, вздрагивая ресничками.

Я никогда бы не стал врачом или ветеринаром, хоть мне и даётся легко биология. Не могу терпеть чужих болезней. Каждый раз точно на себя недуг примеряю. Кажется, такое состояние зовётся ипохондрией. У самого по голове словно паучки бегают. Я непроизвольно протянул руку, ощупал волосы. Ничего не выросло, слава богу.

Как наверх проник Славик в сопровождении Эльки с Валентином – я не заметил. Но чуть не кинулся им на шею от радости.

– Плохо дело, – безжалостный эльф обломал буйные побеги моей радости. – Сопровождать городских вам придётся в любом случае. И самим искать спасение. Иначе через три дня – полный финиш.

– Да, Жень, – пожаловалась Эля, – вам пора возвращаться.

Она коротко поведала про расспросы городских, про визит Августа Денисовича.

– Прадед грешит на лесных. Я использовал их магию при вашем похищении. Официально, я шёл по следу похитителей, подправил память родителей и учителей, чтобы не было лишних вопросов. Но вас так и не поймал. А сегодня отобью у лесного патруля. Побуду героем, – поморщился он.

Валентин не слушал его бахвальства. Он приблизился к раскладушке, склонился над сестрой, поводил ладонями над лицом и макушкой, поправил одеяло.

– Всё-таки Видящая, – пробормотал он. – Уже вещает.

– Что делает? – не понял я.

– Будущее предсказывает.

Славик оживился, отодвинул в сторону чародея, сам осмотрел Аню. Да что они глазеют? Неужели помочь не могут, только строят из себя опечаленных, а на самом деле радуются, что не с ними подобное приключилось! «Тихо, Женька, Анюту разбудишь, – попытался вразумить я себя. – Они тоже не всесильны».

– Колодец, – как можно более спокойно произнёс я. – Она говорила про мозаику на его стенах.

– Не знаю о таком, – присел рядом со мной Славик.