Зачарованный город

– Фу, – теперь уже и Эля рассмотрела нарост на голове сестры. – Причёску он ей не украшает. Валь, тебе придётся пожертвовать ей свою шляпу. Или придумать что-нибудь этакое…

– Какая шляпа? – ужаснулся я бесцеремонности одноклассницы. – Ей плохо!

– Нам не лучше, не забывай. – Валентин прикрыл глаз ладонью, подержал руку и отнял. Нарост никуда не делся. – Наше зрение сейчас иное, – предупредил он мой вопрос. – Простые люди не увидят. И вообще, мальчик, мы пока живы и здоровы. Не хорони себя раньше срока. Слава, – он обернулся к эльфу, – уведи девочку, ей пора в школу. И возвращайся часа через два. Нам следует поговорить.

– Не хочу я в школу! – заупрямилась Тихонова. – Я подумаю, как Аньке помочь.

– Там тебе никто думать не помешает. Усядешься за парту – и размышляй хоть над нашим судьбами, хоть над причинами Вселенской несправедливости. Только уйди, – настаивал Валентин.

Славка требовательно взял её за руку и потащил к лестнице вниз.

Защитник проводил его взглядом, потом осторожно снял с головы шляпу, и резким взмахом вытряхнул из неё женщину, прикованную к куску металла блестящими металлическими нитями.

– Тварь, – щурясь от яркого солнца, зашипела она тут же. – Ты мерзкий, подлый…

Защитник резко выбросил вперёд руку, в двух сантиметрах от её лица сжал и разжал пальцы. И пленница смолкла. Рот её беззвучно продолжал открываться и закрываться, лицо кривила презрительная гримаса. Но ни звука не доносилось из уст пленницы.

– Валентин, кто это? – на миг позабыв о своих страхах, спросил я.

– О, эта прекрасная дама – шпионка лесных. Она работает с твоим расчудесным Славиком, в узких кругах известным под кличкой – Са-а-ар – «идущий бесшумно по листьям». Знакомься, её звать Ли-дви-ра, – он нараспев по слогам произнёс имя, словно ручеёк среди камней прозвенел. – Ли-дви-ра – это «весенний цветок на берегу глубокого озера», так?

Пленница не шевельнулась.

– Хочешь конфетку, милая? – Валентин порылся в карманах пиджака и извлёк целую горсть ирисок.

Женщину перекосило, словно ей предложили стакан яда. Хотя откуда мне знать, что любят и не любят эльфы. Беззвучная ругань не прекращалась ни на миг. На высоких скулах Ли-дви-ры выступили алые пятна. Короткие вьющиеся волосы спутались, свалялись, будто застиранный махровый носок.

– И не стыдно тебе, милая? – пожурил её Флейтист. – От сердца отрываю, столько дней закон нарушаю – тортики из кондитерских магазинчиков тырю. Где спасибо?

Спящая рядом Анюта застонала и заворочалась на раскладушке. Шерстяной коврик, которым я укрыл сестру поверх всех найденных тряпочек, плюхнулся на пол. Но это заметил только я. Валентин уселся на полу по-турецки – как раз в пятне света, подле пленницы и задумчиво склонил голову набок.

– Ты в курсе – мы арбитры городских. И знаешь – мы засели здесь без перспектив. Что посоветуешь, дорогая?

Он щёлкнул пальцами, возвращая Ли-дви-ре голос. Зря.

– Вы всё равно сдохнете! – начала она. – Вы гадкие, никчемные колдунишки, только и годные, что послужить жертвой эльфам. Вы…

Валентин разжал кулак, и из него, на лету освобождаясь от бумажек, выпорхнули ириски. Все, как одна, очутились во рту эльфийки, не позволяя той говорить. Ли-дви-ра кашляла, давилась, но выплюнуть не могла. Разжевывала она их и глотала долго. Казалось, куда большее удовольствие ей доставило бы поедание пахнущих тиной, шевелящихся и дрыгающих лапками жаб.

Когда со сладким угощением было покончено, перепуганная женщина затравленно подняла глаза на чародея.

– Что ты знаешь о подписании? – сдерживая зевок, осведомился он, вновь щёлкая пальцами.

– Ничего. – Я был уверен, она не лжет. – Я родилась уже после прошлого договора. И Владыки ничего мне не открыли. Я честна с вами, арбитры.

Тонкие губы Валентина искривились в издевательской усмешке:

– Жаль, моя милая. Ты порядком поправилась за эти дни. Потому обещаю, я буду кормить тебя ещё лучше, – и он снял с головы шляпу.

– Нет! – женщина попыталась увернуться. Но металлические нити ей даже пальцем шевельнуть не позволили. Только голова мотнулась из стороны в сторону.

Шляпа зачерпнула воздух перед перепуганным лицом эльфийки. И та исчезла вместе со своими оковами.

– Какая жалость! – шляпа возвратилась на голову Флейтиста. – Я почти поверил, что при должном воспитании и вблизи сливающихся Путей она станет более общительной и сговорчивой.

Мне не было жаль эльфийку. Отчего я должен лить по ней слёзы, если её сородичи хладнокровно приговорили нас к гибели?

– Валентин. Что делать? – не удержался я. – Нас же убьют.

– Не всех, а только меня, если не испугаются моих угроз, – возразил он. – Вы останетесь там-не-знаю-где. Не факт, что на новом месте будет хуже, чем здесь. Вдруг вам понравится?

– Не смей так говорить! – выкрикнул я, позабыв о спящей сестре. – Не смей! Тут мой дом. Тут! И родители тоже, и школа, и друзья. И вообще, у меня планы на собственную жизнь!

– Знаешь, и у меня планы, запальчивый молодой человек.