Зачарованный край (СИ)

Окончательно мои сомнения усилились, когда на общем собрании коллектив вынес смертный приговор одному авантюристу, бывшему «серафиму», который покинул «Братство». Якобы этот человек стал опасен для Зоны. Пока он оставался одним из нас, то был нужен Ей, а как ушёл, так сразу стал представлять угрозу. Я не выдержала и высказалась против такого решения. И тогда моя жизнь превратилась в сущий ад, нескончаемый кошмар наяву, – голос Косатки дрогнул. – Я стала изгоем. Даже Вергилий отвернулся от меня.

Остаток этого дня и следующие два – сплошной провал в памяти. Я помню только фрагменты. Помню, что лежу на полу и плачу. Вскоре оказалось, что ничего из того, что меня хоть сколько-нибудь радовало прежде, больше не вызывает ни малейшей эмоции. Все мои мысли и желания, всё, ради чего я жила, теперь стало бессмысленным. Неделю я пребывала в абсолютной пустоте, как в скафандре. Потом туда начали заползать отчаяние и апатия. Отчаяния было всё меньше, апатии – всё больше.

У меня начали появляться какие-то совершенно нелепые страхи и фобии. Я начала бояться темноты, оставаться одной, умереть во сне. Это было совсем на меня не похоже – я всю жизнь боялась одних долбаных упырюг. Но страхов становилось всё больше и больше. Я не могла выйти за пределы базы: мне казалось, что Зона наблюдает за каждым моим шагом, и, если я попытаюсь сбежать, меня тут же настигнет кара в виде внезапно возникшей на пути подлянки или чего-то подобного.

Я постоянно пребывала в подвешенном состоянии. Постепенно от меня отвернулись все, потому что я же не исправлялась и продолжала молча «транслировать» своё несогласие. В итоге получилось так, что я оказалась вообще нигде, ни там и ни здесь, один на один со своими проблемами, в глубокой депрессии от безысходности. В «Братстве» моя самооценка не просто упала, она была уничтожена в принципе, как явление. Я ощущала себя полнейшим ничтожеством.

Иногда бывало так, что кто-то из отверженных исправлялся, переставал задавать неправильные вопросы и снова начинал играть по «общим правилам». Тогда капитан опять хвалил его на групповых сборах. Отношение коллектива тоже, как по мановению, менялось на прямо противоположное – с пренебрежительного и враждебного на тёплое и доброжелательное.

Таким образом, вариантов было всего два: либо безоговорочно соглашаешься со всем, что говорит капитан, и тогда ты свой, либо в чём-то не соглашаешься, и тогда ты чужой.

Самое ужасное, что этот алгоритм проникал в самое нутро человека, впитывался в его образ мыслей и поведения. Когда враг с самого начала открыто проявляет себя и сразу начинает атаковать, человеку морально легче бороться. Он понимает, что его гнобят, бьют и пинают незаслуженно.

Когда всё чётко и ясно, сопротивляться злу легче. Ты не сомневаешься, что перед тобой зло, и внутри тебя растёт бунтарь. Здесь же воспитывалось в первую очередь не внешнее повиновение, хотя и это тоже, а внутреннее, основанное на бесконечной преданности Главному и идеях, навязанных путём искусного внушения.

Когда Азазель даже просто проходил мимо, мне уже становилось не по себе, по спине пробегали мурашки. У многих была похожая реакция. Некоторые, завидев его издалека, тут же втягивали голову в плечи. Он был для нас не просто авантюристом, а высшим существом, кем-то вроде полубога, который может общаться с мутантами и слышать глас Зоны. Нам подспудно внушалось, что Азазель не может ошибаться в принципе, нигде и никогда. И всё, что он делает – это ради нашего же блага. Даже если в некоторых его поступках на первый взгляд отсутствует логика, и он противоречит сам себе.

Периодически нас отправляли в лагеря для авантюристов, чтобы мы занимались там агитацией. На инструктаже вербовщиков учили улыбаться всем потенциальным неофитам. Даже если у тебя всё скверно, хуже некуда, то всё равно новичкам скажешь, что здесь истина и просветление. Сказать что-либо плохое было равносильно предательству. Потому что если у тебя что-то не ладится – это твои личные проблемы, ты сам виноват, а в «Братстве» всё замечательно. Постепенно человек привыкает постоянно себя ломать, игнорируя свои истинные эмоции и потребности, отгоняя все «неправильные» мысли. Ты должен думать и чувствовать так, как тебе велят.

Если кто-то поддерживал общение с изгоем, коллектив начинал прессовать и его. Если элемент отвергает целое, то целое отвергает элемент. Под травлю была подведена целая идеологическая доктрина. На сборах Азазель не раз говорил о неких «энергетических вампирах», которые так и норовят пробраться в наши ряды. Дескать, эти иуды видят во всём одни недостатки и портят коллективную ауру своими негативными эмоциями. И вот, со мной случилось то, чего я раньше всегда неосознанно боялась – меня тоже заклеймили «вампиром» и иудой.