Зачеловек

Солнце стремительно уменьшилось до сверкающей песчинки и растворилось в черноте. Впереди звездное небо медленно стягивалось в рой, превратилось в единую сверкающую звезду, по сторонам чернота, а что сзади — Олег даже страшился оглянуться. Все еще находятся идиоты, мелькнула мысль, что представляют планеты, звезды, галактики и Вселенную в таком же виде и в далеком будущем, как и сейчас. Какой бред, ну какой бред!.. Понятно же, что перестроим все-все, перестроим даже само пространство, уйдем в микромиры, в межатомные просторы, разберем на элементарные частицы звезды и создадим… создадим то, что нужно нам, а не мертвой материи!.. И будет это не в стотысячном году или даже в пятитысячном, а в пределах этого тысячелетия!

В сознание ворвался голос Мрака:

— Погоди, есть идея перекусить червячка.

Сверкающая, как алмаз на черном бархате, звезда рассыпалась в звездный рой, а тот разбежался в стороны, образовав привычное звездное небо. Они ползли с черепашьей скоростью, даже световой луч и то догнал бы, Мрак, выкобениваясь, изобразил чудовищный ковш бульдозера, здесь как раз область плотного газа, пошел захватывать и отправлять в топку, хотя точнее бы изобразить кита, захватывающего планктон.

Олег огляделся во всех диапазонах, ему проще, такое вот перекусывание червячка осталось в прошлом, теперь не пришлось бы даже смертельно рисковать, зачерпывая вещество для термоядерного желудка прямо из остатков оболочки черной звезды, как однажды пришлось, до сих пор кожа холодеет от запоздалого ужаса, когда вспоминает… Хотя какое сдуру, до сих пор не представляет, как тогда смог выбраться.

Но сейчас попросту бы бросил в топку мэонного желудка клок самого пространства. Взял бы и выгрыз в нем дыру. Нет, дыры бы не получилось, это похоже на то, как если бы, плавая в огромном горном озере с чистейшей водой, захотел пить и поплыл бы к берегу, чтобы добраться до своей квартиры и попить из-под крана. А теперь просто отхлебнул, сколько надо, и плыви себе дальше. Даже не надо останавливаться. Ни дыры в озере, ни даже ямки не получится. Один глоток вакуума дает пищи-энергии больше, чем если бы сожрал планету размером с Юпитер. А он в состоянии сожрать и вдесятеро больше. Да только необходимости нет, в любом месте в состоянии глотнуть снова, вакуум есть везде. А где нет, там есть звездное вещество, планеты… Впрочем, это так только выглядит. На самом деле вакуум — везде. Даже в недрах планет и звезд. Только там атомы попадаются в пустоте чаще…

Справа проплывала странная светло-коричневая глыба. Низ ее темен с лиловым оттенком, а верх блещет, словно там работает электросварка. Олег не мог отделаться от ощущения, что видит обломок астероида, хотя умом понимал, что мимо астероида любого размера пронесся бы с такой скоростью, что просто не заметил бы. Да что астероид, звезд не замечает, даже если проскакивает едва ли не сквозь их недра, а это, это…

Во-первых, не светло-коричневый цвет, это в глазах сейчас светло-коричнево. А в этой глыбе не меньше ста пятидесяти миллиардов звезд. Малая часть из них, ну совсем малая, так с миллиардик всего, явно взорвались, превратились в новые и сверхновые, потому и такой блеск на том краю этой галактики или туманности. На другом конце, похоже, по большей части белые карлики да нейтринные звезды, потому такая чернота и ощущение тяжести. Все примерно ясно, только непонятна форма этой галактики, все-таки как-то привычнее старая добрая спиралевидная…

Он взглянул в другую сторону и увидел огромную женскую грудь. Идеальной формы, проплывает в черноте космоса, вызывающе дразнящая, сексуальная, даже ореол вокруг соска алый, пылающий. Правда, сам сосок не торчащий, лишь скромно выступает наружу, полыхает затаенным жаром.

Мрак оглянулся, прокричал:

— Что с тобой, Олег?..

— А что?

— Почему опять баб видишь?.. Что за странные ассоциации?

— Это ты их везде видишь, — огрызнулся Олег, но ощутил некоторое облегчение, значит, и Мрак.

Умом понятно, что это не грудь, а тоже скопление звезд, галактика, в этой примерно сто миллиардов звезд, но это только отсюда выглядит как скопление, а если приблизиться, звезды разбегутся, и даже окажись вот прямо в середине этой, все равно вокруг будет пустота, а самые ближние из звезд — на расстоянии многих световых лет. Эдакие крохотные далекие звездочки…

Наше воображение, подумал с раздражением. Постоянно дорисовывает мир, а потом столетия, а то и тысячи лет стараемся освободиться то от черепахи, на которой держится мир, то от плоской Земли — до сих пор не освободились! — то еще от чего, но это все так въелось, проросло, что и не знаешь, освобождаешься или привязываешься.

Вон сейчас даже Яфет не уверен, что когда-то был рай, что его отец не раз напрямую говорил с Богом, даже в потопе сомневается, хотя сам же вел ковчег и выпускал ворона, а потом и голубя…

В сторонке вспыхнул праздничный салют, во все стороны разлетелись бенгальские огни, по крайней мере — отличная имитация, раздался бодрый голос:

— Вот теперь я сыт по самое некуда!

— Учись питаться подножным кормом, — посоветовал Олег.