Зачем мы говорим. История речи от неандертальцев до искусственного интеллекта

В другом исследовании, тоже проведенном в тюрьме, количество арестантов-обманщиков сократилось на две трети после того, как им сообщили, что их речь анализировалась ^{356}. Таким образом, по-видимому, тест на наличие стресса в голосе работает благодаря блефу: люди, скорее всего, не станут лгать, если будут знать, что их могут разоблачить. Психологи называют это явление «эффектом фиктивного полиграфа». Оно было обнаружено Эдвардом Джоунзом и Гарольдом Сигалом, которые использовали поддельный детектор лжи, чтобы заставить испытуемых «открыть канал связи с собственной душой» и обнаружить их настоящие помыслы ^{357}. Полиция, страховые фирмы и правительственные учреждения могли бы сэкономить кучу денег, просто притворившись, что они купили детекторы лжи! Однако все это заставляет меня задуматься о том, сколько времени может продолжаться такой блеф.

Достаточно немного покопаться в интернете, чтобы без труда обнаружить свидетельства бесполезности подобных систем. Но тест на наличие стресса в голосе — это технология-зомби. Сколько бы ни разоблачали ее с помощью научных доказательств, она так или иначе возрождается снова. Не обращая внимания на результаты научных исследований, Министерство труда и пенсионного обеспечения Великобритании потратило 2,4 миллиона фунтов стерлингов с мая 2007 по июль 2008 года, проверяя возможность использования этой технологии для сокращения случаев мошенничества с пособиями. Идея была такая: когда заявитель звонит в правительственное учреждение, анализ стресса в голосе поможет сотрудникам определить, на кого следует обратить особое внимание. В четырех из семи случаев, что составило 80 % всех телефонных звонков, система сработала так же, как если бы сотрудник просто подбросил монетку ^{358}. «Жаль, что они потратили такую огромную сумму денег, чтобы получить такой результат, можно было бы для начала просто задать нужные вопросы», — сказал мне Франсиско Ласерда.

Сложности с обнаружением обмана в голосе заключаются в том, что и лжец, и говорящий правду могут находиться в стрессе. Исследователи лжи называют это «ошибкой Отелло» ^{359}. В пьесе Шекспира Отелло обвиняет жену, Дездемону, в любовной связи с Кассио, своим лейтенантом. У Кассио видели платок, который Отелло подарил Дездемоне. Отелло думает, что Кассио убили, исполнив его приказ, и сообщает Дездемоне, что Кассио мертв. Она решает, что у нее не осталось возможности доказать свою невиновность. Отелло принимает ее страдания за доказательство вины и убивает ее.

Если бы Отелло жил в наши дни, мог бы компьютер помочь ему определить, виновна Дездемона или нет? Как человек, много лет занимающийся машинным обучением, могу поспорить, что исследование только интонации и ритма речи Дездемоны вряд ли указало бы ему на правду. Если ни одному научному исследованию не удалось найти каких-либо определенных моделей, которые люди используют, когда лгут, и если стресс может изменять голос даже у тех, кто не лжет, тогда даже самый лучший алгоритм машинного самообучения ждет неудача.

А как насчет более простой на первый взгляд задачи: может ли компьютер, «слушая», определить, насколько человек пьян? Когда мы «под градусом», речь может резко изменяться. Говорение требует исключительно сложной координации мелких моторных движений. После принятия определенного количества алкоголя мышечный контроль теряется, речь становится неуклюжей и неразборчивой, потому что нам трудно справиться со своей голосовой анатомией. Из-за проблем с артикуляцией и притупленного восприятия мы, возможно, будем говорить медленнее.

Анализ голоса оказался в центре внимания в судебном процессе против Джозефа Хейзелвуда, капитана нефтяного танкера «Эксон Вальдес». Его обвинили в том, что он был пьян, когда командовал судном. В 1989 году танкер налетел на риф у побережья Аляски, в результате в океан вылилось 41,8 миллиона литров нефти и погибло 250 000 птиц, 3000 морских выдр, 300 тюленей, 250 белоголовых орланов и 22 косатки ^{360}. Записи разговоров Хейзелвуда во время катастрофы показали, что его голос был изменен. Он говорил медленнее, чем обычно, несколько изменилась и грубость голоса.