Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

Хороший пример целостности – художественное, особенно литературно-художественное произведение. В хорошем романном тексте на каждую строчку (на момент целого, на каплю) «давит» все написанное и еще не написанное писателем, и весь потенциальный текст (целое, океан) писатель держит в голове. Вот почему художественный текст рождается как акт, состоящий из цепи прозрений, творческих находок, креативных скреп. Каждая капля-строчка рождена океаном (потенциальным текстом романа, восходящим к универсальным компетенциям); текст романа, в свою очередь, квантуется отдельными строчками. Текст классного романа (океан) состоит из капель океана; текст тиражного опуса массовой литературы состоит из набора строчек, не объединенных смысловым облаком океана. Строчки живут сами по себе, океана нет и в помине. Творчества нет, продукта творчества тоже нет. Есть имитация. Креатив. Сюжетная система. Soft skills.

Литература и массовая литература – это принципиально разные информационные структуры. Маниакальное стремление массовой литературы получить статус «просто литературы» (soft skills превратиться в universal skills) легко объяснимо: пустота и бессодержательность тяготеют к культурной многозначности. Антикультура имитирует культуру, желает быть промаркирована как культурпродукт. Зачем?

Деньги. Массовая литература, продаваемая под брендом «литература», – это маркетинговый ход, который льстит и «писателям»-беллетристам, и «читателям»-потребителям. Плюс комплекс неполноценности, этот надежный и верный спутник неразвитого сознания. Массовая литература имитирует литературу, индивид имитирует личность, натура – культуру. Смерть имитирует жизнь. После меня хоть потоп, хоть выжженная земля, хоть отравленные души и неразвитые умы: таков тайный девиз массовой «литературы».

Ничего удивительного: массовая литература – служанка индивида, инструмент реализации его больших «культурных» амбиций.

Кстати говоря, это объясняет, почему писателем, то есть человеком, способным создавать высокохудожественный текст, надо родиться. Писателем надо родиться, а личностью надо стать. Писатель + личность = великий текст. Если крупно повезет, конечно…

Беллетристика же не требует большого врожденного таланта. Беллетрист + индивид = массовая литература.

Целостность или системность также даются нам в ощущениях. Так приспособительный ресурс психики начинает работать как потенциал познавательный. Когнитивные чувства (разумные эмоции, то есть эмоции, производные от деятельности разума) – это продукт и эмоциональное сопровождение разумной деятельности человека.

Интеллектуальные эмоции, также способные мобилизовать человека на решение задач любой сложности, весьма схожи по эффекту с эмоциями разумными; однако если вторые действительно направляют потенциал человека в русло познания (что делает человека адекватным реальности), то первые часто возникают по поводу того, что желаемое принимается за реальное. Иллюзия часто становится для человека реальным стимулом.

Кстати сказать, вот это свойство реальности – «иллюзия (утопия, идеал) часто становится для человека реальным стимулом» – нам будет весьма интересно. Мы его еще обсудим. Образ будущего либо отсутствие такового – такая же реальность, как и прошлое, как и настоящее. Понимаете, о чем я?

Эта проблема стоит нашего внимания. Париж стоит мессы. Понимание стоит того, чтобы затратить на него силы.

Путь познания противоречив, иногда он осуществляется в форме приспособления. Например. Если мы не в состоянии ответить на вопрос (познать) «Зачем нужны умные люди?», мы приспосабливаемся к обстоятельству непознаваемости вопроса, живем с этой непознаваемостью, не в силах изменить ситуацию. Мы не относимся к этому как к катастрофе. Принимаем непознаваемость как условие жизни. Как неизбежный когнитивно-психологический дискомфорт. Тем не менее мы находим в себе силы раз за разом вносить этот вопрос в повестку дня человечества. Мы словно тестируем себя: а «вдруг» у нас настолько прибавилось силы, что мы «вдруг» сможем решить нерешаемый вопрос? Вдруг мы уже дозрели?

Так приспособление помогает познанию, хоть и противоречит ему.

Психика приспосабливает нас даже к факту неизбежной смерти. Трагичность жизни каждого пока что компенсируется относительной нетрагичностью жизни всех. Неизбежная смерть одного пока не означает фатальной гибели всех. Продолжение и триумф жизни как таковой сопоставимы с фактом неотвратимой смерти каждого из нас. Мы готовы принять смерть каждого как условие жизни всех. Каждому становится немного легче. Без такого приспособления жизнь, разумная жизнь, была бы невозможна.

Итак, приспособление включено в познание.

Точно так же возможности интеллекта включены в потенциал разума.

Постараемся раскрыть этот принципиально важный момент.