Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

Иногда от интеллекта до разума – один шаг, иногда – пропасть. Вот эта предрасположенность человека к информационной гибкости, лабильности, амбивалентности и помогает ему, и мешает. Чтобы извлечь больше пользы из такого положения вещей, лучше сочетать гибкость с принципиальностью – лучше разделять интеллект и разум по функциям, в том числе по культурным функциям. Если разграничивать цивилизацию и культуру как типы управления информацией, то следует признать, что в основе цивилизации лежит интеллект (интеллектуальные компетенции hard skills и soft skills), в основе культуры – разум (универсальные компетенции).

Что такое разум как тип управления информацией?

Разум – это способность управлять информацией, которая выходит на уровень целостности, где проявляется связь всего со всем. Если мир целостен, един, то это единство должно проявляться в плане информационном – и прежде всего в информационном. Целостный, единый, сетевой мир – это мир больших данных. Например, информационная структура таких нравственных отношений, как любовь, свобода, стремление к истине («нравственный закон внутри нас», по Канту) должна быть однородна со структурой вещества, из которого состоит вселенная («звездное небо над головой», по Канту). Любовь, атом и вселенная подобны по информационной структуре?

Это в большей мере предположение, нежели констатация научно зафиксированного факта; тем не менее целостность должна включать человеческое измерение в «нечеловеческое». Физика и математика в своих высших измерениях должны как-то пересекаться с высшими культурными ценностями. Не станем лукавить, это «всего лишь» ощущение, когнитивная эмоция, которые – а вот тут внимание! – в один прекрасный момент могут трансформироваться в научную интуицию. Философия находит свое подтверждение в физике, а физика – в философии: это утверждение сложнее опровергнуть, нежели подтвердить.

Разум в этой связи можно определить как особого рода интеллект, считающийся с логикой бессознательного, обогащающийся такой логикой, которая меняет качества исследуемого объекта с системного на целостный; все это превращает разум в инструмент тотальной диалектики, в инструмент моделирования идеального смысла, который принято называть истиной. Именно связь всего со всем порождает тотальную диалектику как научный способ постижения целостности; с другой стороны, «все» становится объектом исследования благодаря тотальной диалектике.

Для нас «рабочей формулой» тотальной диалектики, формулой, материализующей тотальную диалектику, является «матрешка» «universal skills – soft skills – hard skills».

Возможности интеллекта включены в потенциал разума – что и требовалось доказать.

«Теория всего» (которой мы коснемся в своей книге) – это феномен, рожденный тотальной диалектикой. Разумом, но не интеллектом.

Без проекции на жизнь человека интеллект и разум становятся всего лишь умозрительными категориями. Проекция на феномен жизни делает их жизненно важными. Что бы мы с вами ни оценивали, в эту оценку закладываются возможности интеллекта и разума по-разному видеть объект оценки. Смотрим на одно и то же (например, на искусственный интеллект), а видим разное. Интеллект видит объект в контексте системных отношений, разум видит системные отношения в контексте целостных.

Интеллект видит только деревья, а разум за деревьями видит лес.

Вот послушайте доводы интеллекта, этого рупора индивида: «Раз смерть неизбежна, какая разница, сегодня конец или завтра? Раз смерть неизбежна – пропади оно все пропадом. Все позволено, смертные! Помирать – так с музыкой! Даешь пир во время чумы!»

Разум, рупор личности, смотрит на вещи шире и предостерегает нас от ошибок интеллектуального способа решения вечных проблем: «Неизбежная смерть одного пока не означает фатальной гибели всех. Смерть пока не доказала своей всесильности. Скорее, наоборот. Смерть давно стала моментом жизни, хотя кому-то кажется, что смерть выше жизни. А момент жизни давно стал моментом вечности. Жизнь вмещает в себя больше, чем ощущения; кроме того, ощущения ощущениям рознь: умные ощущения уже давно сильнее страха смерти. Нет, не уверен, что смерть выше жизни. Поживем – увидим».

С точки зрения интеллекта, если смерть неизбежна, то все пропало. Все слова бессмысленны. Жизнь становится сомнительной (относительной) ценностью. И вот в качестве абсолютной ценности жизни интеллект определяет деньги. Почему?

Потому что если все пропало – то все позволено. Лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным. «Богато прожитая жизнь» – хоть какая-то компенсация смерти, хоть какая-то компенсация бессмысленности и ужаса бытия. «Богато прожитая жизнь» – это череда ярких ощущений, а ощущения (которые способен контролировать интеллект) можно приобрести за деньги.