Зачем разуму космическая экспансия. Диалоги о жизни во Вселенной, о внеземных цивилизациях и о будущем Земли и человечества

Означает ли это, что их строила инопланетная цивилизация? Само по себе – вовсе ещё нет! Нетрудно предположить существование на Земле высокоразвитой цивилизации в глубочайшей древности. Эта цивилизация могла погибнуть от последствий метеоритной катастрофы. То, что мы называем «историей», представляет собой изложение того, как человечество пытается заново взобраться на те ступеньки, на которых оно когда-то уже находилось… Итак, сама по себе высокоразвитая доисторическая цивилизация ещё не указывает с неизбежностью на её инопланетное происхождение. Чтобы с этим разобраться, нужен массив дополнительных данных другого рода. И он есть.

Прежде всего – это мы сами, наше с вами существование. Человек – действительно удивительный феномен. Но главное его изумляющее свойство – то, что он совершенно не вписывается в природу. У человека нет экологической ниши. Вычеркни человека из числа видов, обитающих на Земле, – и вся биосфера только вздохнёт свободнее. А в далёком прошлом, когда влияние человеческой цивилизации на природу не было ещё таким сильным, как сейчас, природа просто не заметила бы исчезновения человека. Эволюция не создаёт ничего бесполезного для биосферы – это аксиома. Если она верна, то человек возник явно не в результате естественной эволюции.

Человек, кроме того, нелеп с точки зрения механизмов приспособления к окружающей среде. Проще говоря, уродлив. Отсутствие теплоизолирующего волосяного покрова на теле – это ещё полбеды. Хождение на двух ногах (бипедальность) – тоже ладно. Говорят, иначе человек ничего бы не мог делать руками. Но это, правда, большой вопрос, так как шимпанзе и гориллы многое чего умеют делать передними лапами, хотя передвигаются обычно на всех четырёх. Но дело даже не в этом, а в том, что бипедальность не даёт человеку в природной среде никаких преимуществ. Он всё равно бегает медленнее любого крупного хищника, а на деревья ему залезать труднее, чем четверорукой обезьяне. Но этого мало. Бипедальность привела к таким вынужденным изменениям в строении тазовых костей, которые сделали роды у человека гораздо более тяжёлыми и болезненными по сравнению с родами у остальных млекопитающих.

С точки зрения природной целесообразности у человека множество недостатков, которые ничем не компенсируются. Например, зачем ему способные отрастать до большой длины волосы на голове? Что люди делали с ними до изобретения ножниц? Ведь это же жутко неудобно – продираться с длинными волосами через джунгли, охотясь или спасаясь самому от хищника. Тем более – если в чреве плод, а самому приходится передвигаться только на задних лапах. И нас пытаются уверить, что подобные существа могли десятками тысячелетий жить в природной среде, выдерживая естественный отбор и конкуренцию с другими животными?!

Мужской половой аппарат и половое поведение человека существенным образом отличаются от таковых у высших приматов (не стану сейчас входить в детали этих отличий). Обратите внимание ещё на такую особенность, как превосходящая площадь глазных белков по сравнению с размерами радужной оболочки глаза у человека. Ничего даже отдалённо похожего нет ни у одного животного. Перечень странностей неуклюжих двуногих можно продолжать и дальше, но сказанного, считаю, достаточно. При этом нет никаких сомнений в нашем тесном генетическом родстве с высшими приматами. Но откуда же тогда столько морфологических отличий? Это давно ставит в тупик антропологов, исследующих вымершие формы человека. Невозможно отделаться от впечатления, что эволюцию рода Homo кто-то искусственно подгонял. Как выразился один известный биолог (вовсе не «альтернативщик»), «человека следует рассматривать как млекопитающее, у которого скорость эволюции выше средней»12. Не слишком ли много странного, чтобы быть естественным?

А теперь посмотрим с несколько непривычной стороны на те скрижали древнего знания, про которое наш уважаемый Антропоцентрист сказал, что оно абсолютное и несомненное. Правда, мне совершенно непонятно, почему он считает, что таковое содержится в мифологии одного лишь древнееврейского народа, тогда как все народы мира создавали мифы. И, разумеется, я рассматриваю мифологию не как источник бесспорного знания, а как объект научного изучения. Только подойдя к мифам с приёмами научной критики можно извлечь из них какую-то полезную информацию, какое-то рациональное зерно, которое там, без сомнения, содержится. При этом невозможно заранее выделить какие-то мифы как более достоверные. Наоборот, именно сопоставление мифов различных народов может указать нам на повторяющиеся в них сюжеты как на явно имеющие под собой какую-то событийную, причём глобальную основу. Чем обширнее выборка мифов, тем к более надёжным результатам мы сможем прийти.