Зачем России Европа? - Избранные статьи

Тот же Ченслер нашел, что Москва середины XVI века была "в целом больше, чем Лондон с предместьями", а размах внутренней торговли, как ни странно, поразил даже англичанина. Вся территория между Ярославлем и Москвой, по которой он проехал, "изобилует маленькими деревушками, которые так полны народа, что удивительно смотреть на них. Земля вся хорошо засеяна хлебом, который жители везут в Москву в громадном количестве... Каждое утро вы можете встретить от 700 до 800 саней, едущих туда с хлебом... Иные везут хлеб в Москву; другие везут его оттуда, и среди них есть такие, что живут не меньше чем за 1000 миль". (10)

За четверть века до Ченслера императорский посол Сигизмунд Герберштейн сообщал, что Россия эффективно использует свое расположение между Западом и Востоком, успешно торгуя с обоими: "В Германию отсюда вывозятся меха и воск... в Татарию сёдла, уздечки, кожи... суконные и льняные одежды, топоры, иглы, зеркала, кошельки и тому подобное". (11)

Современный немецкий историк В. Кирхнер заключает, что после завоевания Нарвы в 1558 году Россия стала практически главным центром балтийской торговли и одним из центров торговли мировой. Корабли из Любека, игнорируя Ригу и Ревель, направлялись в Нарвский порт. Несколько сот судов грузились там ежегодно - из Гамбурга, Антверпена, Лондона, Стокгольма, Копенгагена, даже из Франции. (12)

Монопольное право торговли с Россией принадлежало в Англии Московской компании. Современный историк Т. Виллан сообщает о жалобе членов этой компании Королевскому Тайному Совету в 1573 году. Оказывается, "коварные лица", т.е. не связанные с компанией купцы проводили свои корабли через Зунд с официальным назначением в Данциг или Ревель, а на самом деле направлялись в Нарву. (13) Нарушение торговой монополии было делом не только "коварным", но и в высшей степени опасным. Выходит, выгоды московской торговли перевешивали риск.

Это полностью согласуется с многочисленными сведениями о том, что экономика России в первой половине XVI века переживала бурный подъём. Как и повсюду в Европе, сопровождался он усилением дифференциации крестьянства и перетеканием его в города - т.е. стремительной урбанизацией страны, созданием крупного производства и образованием больших капиталов. Множество новых городов появилось в это время на русском Севере: Каргополь, Турчасов, Тотьма, Устюжня, Шестаков. Еще больше выстроено было крупных крепостей в центре страны - Тульская, Коломенская, Зарайская, Серпуховская, Смоленская, Китай-город в Москве. А менее значительных городов-крепостей выросло в это время несчетно: Курск, Воронеж, Елец, Белгород, Борисов, Царицын на юге, Самара, Уфа, Саратов на востоке, Архангельск, Кола на севере.

Новые города заселялись так быстро, что некоторых наблюдателей это даже тревожило. В 1520-х жители Нарвы писали в Ревель: "Вскоре в России никто не возьмется более за соху, все бегут в город и становятся купцами... Люди, которые два года назад носили рыбу на рынок или были мясниками, ветошниками и садовниками, сделались пребогатыми купцами и ворочают тысячами". (14) Документы это подтверждают. Например, смоленский купец Афанасий Юдин кредитовал английских коллег на баснословную по тем временам сумму в 6200 рублей (это почти полмиллиона в золотом исчислении конца XIX века). Дьяк Тютин и Анфим Сильвестров кредитовали литовских купцов на 1210 рублей (больше 100 тысяч золотом). Член английской компании Антон Марш задолжал С. Емельянову 1400 рублей, И. Бажену 945, С. Шорину 525. (15)

Советский историк Д.П. Маковский предположил даже, что "строительный бум" XVI века играл в тогдашней России ту же роль, что известный железнодорожный бум конца XIX века в индустриализации и формировании третьего сословия. То есть, по его мнению, уже тогда сложились экономические предпосылки для социальных и политических процессов, которым суждено было реализоваться лишь три столетия спустя.

У меня решительно нет здесь возможности рассматривать эту гипотезу. Ограничусь лишь простейшими фактами, логически её подкрепляющими. Сохранились, например, расчеты материалов, которые потребовались для строительства Смоленской крепости. Пошло на него 320 тыс. пудов полосового железа, 15 тыс. пудов прутового железа, миллион гвоздей, 320 тыс. свай. Есть и другие цифры, но не хочется делать текст похожим на прейскурант. И без них нетрудно представить, сколько понадобилось материалов для строительства такого числа новых городов.