Зачем России Европа? - Избранные статьи

Государственное устройство, завещанное стране Иваном III и реформистским поколением 1550-х, требовалось разрушить, ибо оно не давало ни неограниченной власти царю, ни гарантии церкви, что Реформация не будет возобновлена, ни надежды на обретение статуса мировой державы. Церкви нужно было отрезать страну от Европы, служебному дворянству нужны были прибалтийские земли. И добиться всего этого без тотального террора оказалось в тогдашней Москве невозможно.

КАТАСТРОФА

Впрочем, вполне может быть, что гипотеза моя неверна. В конце концов я - заинтересованное лицо. Я говорю - или пытаюсь говорить - от имени своего потерянного поколения и вообще от имени интеллигенции, которую самодержавие традиционно давило и которая столь же традиционно находилась к нему в оппозиции. И никто еще не доказал, что интересы интеллигенции непременно совпадают с национальными интересами.

Да, мы видели в начале главы, как внезапная катастрофа русских городов и русского крестьянства, случившаяся как раз в эти роковые четверть века Ливонской войны, превратила население преуспевающей страны в "слабый, бедный, почти неизвестный народ". Видели, как именно в эти годы начала вдруг неумолимо погружаться Россия во тьму "небытия и невежества". Но, может быть, перед нами просто хронологическое совпадение? Может, по какой-то другой причине неожиданно устремилась страна от цивилизации к варварству? Попробуем поэтому взглянуть на дело под другим углом зрения, на этот раз непосредственно связанным с "поворотом на Германы".

Ведь и с международным престижем России тоже случилось во время Ливонской войны что-то очень странное. Документы говорят нам: в начале этого поворота царь демонстративно отказался называть в официальных документах "братьями" королей Швеции и Дании, утверждая, что такое амикошонство дозволяет он лишь величайшим суверенам тогдашнего мира - турецкому султану и германскому императору. Только что разбранил он "пошлою девицей" королеву Англии Елизавету и третировал как плебеев в монаршей семье польского короля Стефана Батория. Только что в презрительном письме первому русскому политическому эмигранту князю Курбскому похвалялся, что Бог на его стороне, доказательством чему - победоносные знамена Москвы, развевающиеся над Прибалтикой. И что, коли б не изменники, подобные Курбскому, завоевал бы он с Божией помощью и всю Германию. Короче, в начале войны Россия была на вершине своего могущества.

И вдруг всё словно по волшебству переменилось. Как и предвидело репрессированное Грозным правительство, повернув на Германы, царь открыл южную границу, по сути пригласив татар атаковать Москву. И в самом деле, в 1571 году Россия оказывается не в силах защитить собственную столицу от крымского хана, сжегшего её на глазах у изумленной Европы. Мало того, уходя из сожженной Москвы, оставил хан сбежавшему в Ярославль царю такое послание: "А ты не пришел и против нас не стал, а еще хвалился, что-де я государь Московский. Были бы в тебе стыд и дородство, так ты бы пришел против нас и стоял". Пусть читатель на минуту представит себе, каково было царю, добивавшемуся для России статуса мировой державы и отказывавшемуся "сноситься братством" с европейскими государями, выслушивать такое унизительное - и публичное - нравоучение от басурманского разбойника. Выслушивать - и не посметь ответить. Впрочем, то ли еще придётся ему выслушать десятилетие спустя от победоносного "латинского" еретика Батория, вторгшегося подобно хану на российскую территорию! Обозвав царя Фараоном московским и волком в овечьем стаде, Баторий также "не забыл, -- по словам Р.Ю. Виппера, -- кольнуть Ивана в самое уязвимое место: 'Почему ты не приехал к нам со своими войсками, почему своих подданных не оборонял? И бедная курица перед ястребом и орлом птенцов своих крыльями покрывает, а ты орел двуглавый (ибо такова твоя печать) прячешься'." (23)

Падение престижа Москвы доходит до того, что сама она - впервые после Угры! - становится предметом вожделения жадных соседей. Никто больше в Европе не предсказывает ей блестящего будущего. Напротив, предсказывают ей новое татарское завоевание.

И действительно крымский хан распределил уже области русского государства между своими мурзами и дал своим купцам право беспошлинной торговли в России, которую он опять - будто в старые колониальные времена - рассматрвиал как данницу Орды. Письмо сбежавшего из Москвы бывшего опричника Генриха Штадена германскому императору так и называется: "План, как предупредить желание крымского царя с помощью и поддержкой султана завоевать русскую землю". Один завоеватель спешил опередить другого.