Зачем России Европа? - Избранные статьи

Всё, что историки, романисты, диссертанты и поэты думали о сегодняшнем дне своей страны, пытались они обосновать, подтвердить, подчеркнуть или оправдать, обращаясь к гигантской фигуре Ивана Грозного. Русская история не стояла на месте. И нею двигались интерпретации, апологии, обвинения и оправдания ключевого её персонажа. В этом смысле тема Грозного царя в русской литературе есть по сути модель истории русского общественного сознания (даже в одном этом качестве заслуживает она специального исследования и потому именно Иваниане посвящены заключительные главы этой книги).

Много раз на протяжении русской истории лучшие из лучших, честнейшие из исследователей признавались в отчаянии, что скорее всего загадка Ивана Грозного вообще не имеет решения. И потому не может иметь конца Иваниана. По крайней мере до тех пор, покуда не закончится история России.

В XVIII веке Михайло Щербатов произнёс по этому поводу злополучную, ставшую классической фразу, что царь Иван "в толь разных видах представляется, что часто не единым человеком является". (28) В XIX веке знаменитый тогда идеолог русского народничества Николай Михайловский писал: "Так-то рушатся одна за другою все надежды на прочно установившееся определенное суждение об Иване Грозном... Принимая в соображение, что в стараниях выработать это определенное суждение участвовали силы русской науки, блиставшие талантами и эрудицией, можно, пожалуй, прийти к заключению, что сама задача устранить в данном случае разногласия есть нечто фантастическое... Если столько умных, талантливых, добросовестных и ученых людей не могут сговориться, то не значит ли это, что сговориться и невозможно?" (29)

Уже в XX веке один из самых замечательных советских историков Степан Веселовский горько заметил: "Со времени Карамзина и Соловьева было найдено и опубликовано очень большое количество новых источников, отечественных и иностранных, но созревание исторической науки подвигается так медленно, что может поколебать нашу веру в силу человеческого разума вообще, а не только в вопросе о царе Иване и его времени". (30. Удивительно ли, заметим в скобках, что именно Веселовский и назвал эту ситуацию историографическим кошмаром?)

Да, многое было в Иваниане - были открытия и были разочарования, были надежды и было отчаяние. Но нас в данном случае интересует не то, что в ней было, а то, чего в ней не было. А не было в ней, как мы уже упоминали, гипотезы о Грозном царе как о прародителе, чтоб не сказать изобретателе русского самодержавия. И представления о Русском проекте и о Ливонской войне, как о своего рода алхимической лаборатории, в которой родилось это чудовищное политическое устройство, обрекшее Россию на повторяющуюся национальную трагедию, тоже не было. Почему?

ДЛЯ УМА ЗАГАДКА?

Но может быть, все-таки недоставало необходимых для этого документов или текстологических исследований, которые открыли бы глаза историкам? Увы, их было более, чем достаточно. Знали это эксперты и в России и на Западе. "Можно считать, -- писал в 1964 году в книге, опубликованной в Москве, Александр Зимин, -- что основные сохранившиеся материалы по истории опричнины в настоящее время уже опубликованы". (31) Еще более решительно признал это Энтони Гробовский в 1969-м в книге, опубликованной в Нью-Йорке: "Дискуссия об Иване IV идет не по поводу мелких деталей - нет согласия по вопросу о смысле всего периода. Едва ли можно обвинить в этом недостаток источников. Даже беглое ознакомление с работами Карамзина и Соловьева и, например, Зимина и Смирнова обнаруживает, что основные источники были доступны и известны уже Карамзину и что преимущество Зимина и Смирнова перед Соловьевым крайне незначительно". (32)

Так ведь и я о том же - о "смысле всего периода" -- который заведомо невозможно постичь, не выходя за его рамки, как невозможно судить о природе семени, не зная, что из него произросло. Согласиться со Щербатовым или с Михайловским, или с Карамзиным, что смысл Иванова царствования навсегда останется "для ума загадкой", могут лишь эксперты, добровольно замкнувшие себя в XVI веке. Но ведь то, что сотворил над Россией Грозный, не умерло вместе с ним. Созданное им самодержавие отделило Россию от Европы на четыре с половиной столетия, став политической основой нашей трагедии. Не поняв этого, историки-эксперты прошли мимо её завязки.

"ЭКСПЕРТИЗА БЕЗ МУДРОСТИ"

Так назвал свою статью в Нью-Йоркском журнале Харперс Эрвин Чаргофф из Колумбийского университета. Истосковавшись, очевидно, по временам, когда "кропотливая подборка источников сопровождала, но не подменяла проницательные исторические обобщения", пришел он к неожиданному и парадоксальному заключению, что "там, где торжествует экспертиза, исчезает мудрость". (33)