Зачем Соловки

Другое дело, что даже самая распоследняя черная дыра в конце-концов куда-то там сворачивается. Также и душа. Она горит, горит, а потом начинает тлеть. Чаще всего от разочарований и недостатка впечатлений. И если блистательный кабинетный муж, направляя все силы своего ума ввысь, воспаряя в горние дали прямо из душных стен пыльной библиотеки способен тем самым разжигать вновь и вновь в своей душе невиданный огонь, то что же делать нам, не столь выдающимся, но обладающим столь же жаркой душой непоседливым людишкам? Что делать, если ответ на вопрос «почему» нас не удовлетворяет. Нам зачем-то нужно не знание, а познание. А познание, этот такая вещь…

Хотя, кто его знает, может быть и мы найдем и откроем что-нибудь этакое… Хотя чаще мы ничего не открываем. А просто поддерживаем огонь души, раздираем её на части противоречиями, что-то делаем, куда-то бежим, а значит живём. Но вот мы добегаем до определенного места и это место, обычное место с маленькой буквы вдруг начинает становиться Местом. И все обретает новый смысл…

* * *

Что увидел в просвете грозового Выговского неба инок Герман. Что такое, что заставило его из села Сорока на реке Выг — места, в котором я уверен, ничего нельзя ощутить кроме одиночества и тоски отправиться в путь, в неведомое и непонятное? Только ли стремление к уединению и покою? Его что, в Сороке недоставало?

За уединением ли гнало монаха Савватия из Кирилло-Белозерского монастыря в Валаам, а оттуда к безмолвным берегам Белого моря? Или его просто что-то гнало по свету.

И совпадение ли, что два этих человека, якобы ищущих уединения отшельника, соединились и попали на Соловецкие острова. Чего они искали, о чем грезили?

О спокойствии? Но беспокойная натура Германа не удержала его на Соловках, он вернулся на большую землю, и всю оставшуюся жизнь метался, как птица без гнезда по миру, порывами залетая на Соловки.

Да и Савватий скончался отнюдь не на Соловках, а на Выге, отнюдь не в отшельничестве, а принимая и напутствуя всякий наезжий люд.

Почему? Что влекло их на Соловки и почему там не удержало? Зачем им все это было нужно?

И неслучайно к этой компании присоединился также чего-то ищущий, с каким-то неясным мятежом в душе преподобный Зосима. Судьба его свела в устье Сумы с мятущимся Германом, в очередной раз бежавшим с Соловков, тот указал путь и Зосима направился по нему.

Именно Зосиме суждено было сформировать некую идею, благодаря которой Соловкам был придан новый смысл, смысл обители. Стали стекаться ученики, Зосима стал игуменом. Были перенесены мощи Савватия. Говоря современным языком Зосима состоялся в жизни как духовный муж, управленец, хозяйственник. Живи да радуйся, преобразуй и преумножай.

Но что-то не дает Зосиме сидеть на Соловках, заставляет его пустится в путь, в господин Великий Новгород. Там судьба его сводит с Марфой-Посадницей, одиознейшим персонажем русского средневековья. Сепаратистка и униатка, активно искавшая дружбы и покровительства Литовского княжества и стоящей за ним Католической церкви и преподобный Зосима, будущий святой Православной церкви — что общего было у этих персонажей?

Одна пыталась стяжать славы близь царей земных, второй, как и его соратники должен был помышлять лишь о царе небесном.

Есть мнение, что Зосима обивал пороги Марфы в связи с экономическим конфликтом. Якобы Новгород препятствовал ширящейся рыбной ловле Соловецкой обители. Говорят, Марфа выставила Зосиму вон, а он, в отместку, предрек падение Новгородской республики.

Упоминается и вторая встреча Зосимы и Марфы. Во время второй встречи разногласия были улажены, обитель получила квоты и даже, по некоторым источником, права на вечное владение Соловецкими землями.

А по другим данным жалованные грамоты были монахами элементарно подделаны.

Годы зарождения святой обители, эпические вехи житий оборачиваются чередой авантюрных мероприятий, а подвижники мутят, как это сейчас говорят, «Движ».

Но, при всем при этом, сосуществуя, как герои плутовского романа в авантюрном контексте, эти авантюристы — подвижники создают нечто гораздо более эпическое, чем плутовской сюжет. Они создают, в не самое простое время, на унылой и бесплодной земле место во славу божию и осиянное славой земной. Опять же зачем?

Ответов можно найти множество и в религиозной и подвижнической деятельности отцов — первооснователей, и в историческом и романтическом контексте эпохи и т. д. но ни один из этих ответов меня не удовлетворяет. Ибо если бы хотя бы один меня удовлетворил, я бы воспарил не вставая с кресла и никуда бы не поехал.

А тут было что-то этакое. Сплав времени и места. И я решил, что настало время собираться в путь.

* * *