Зачем Соловки

Скажу сразу же. Ничего у меня не получилось. Загадка как была загадкой, так ей и осталась. Даже догадка что место и действие на Соловках необъяснимо связаны осталась догадкой. А догадка — это постижение. А значит познание. Для того чтобы стать знанием ей не хватает кабинетности. Но оно тут и не нужно, знание. Ведь все что происходит на Соловках может произойти лишь только там и только так. И происходит, как мне кажется, оно лишь с людьми, имеющими силу духа, силу воли и не имеющими покоя. И внутренне этого покоя иметь не желающими.

Да, Соловецкая обитель, первоначально созданная как место уединения и покоя, как отшельническая пустынь, где все должно служить укрощению, наоборот — возжигает. Помыслы-ли, устремления, огонь души — возжигает. Несомненно, Соловки благое место. Но благость их такая, что может сжечь без остатка. Может испепелить и уничтожить. Опасная в общем благость. Не на каждого снисходящая и не каждому подходящая. И чтобы принять её и удержать в себе, надо быть исполненным тысячекратно больших, чем в любом другом месте, сил. Какой уж тут покой. Вроде и благость на тебя снизошла, и демоны твои никуда не делись. Загадка.

Я собирался в дорогу и думы подстёгивали меня. А ведь и митрополит Филипп, мир его праху, — думал я, — он ведь тоже, ёлки-моталки, авантюрист. Средней руки государственный муж, пользовавшийся определенным влиянием при дворе, он каким-то образом, через многочисленных родственников оказался вовлечен краями в заговор всё того же мятежного Новгорода против государевой супруги. После раскрытия заговора он обратился бегство. Год батрачил на Онеге, а потом всплыл и где же? На Соловках.

Через восемь лет Филипп уже игумен монастыря. Феноменальная карьера! На Соловках Филипп ведет кипучую деятельность: строит каналы, насыпает дамбы, ставит рыбозаводы, устраивает мельницы и солеварни, возводит храмы. Множит славу Соловков ввысь и вширь.

Не забывает он и о большой земле. Вовлечен в государственную деятельность. Посещает Стоглавый собор в Москве, попутно выбивая для монастыря новые земли, имения, оброки, налоговые льготы. Не пустует при нем и Соловецкое узилище. Туда помещаются видные богословы и просветители близкие к нестяжателям, Артемий и Сильвестр.

Воистину, в то время, чтобы быть просветителем и реформатором, нужно было быть авантюристом. Что с успехом и доказал, менее чем через год Артемий. Неугомонный старец, как многие неугомонные, убежал с Соловков, из застенков, из под надзора. Случайно ли его сослали на Соловки, не было ли ему это предначертано? Ведь еще до опалы, он, в пух и прах разругавшись со сторонниками Иосифа Волоцкого, покинул высокую церковную и административную должность — игумена Троицкого монастыря. Должность, гарантировавшую многое, в первую очередь благополучие. Не должность, а охранную грамоту.

Но вернемся к Филиппу. Всемогущий игумен Соловецкого монастыря, практически безраздельный владетель многих окрестных земель и населяющих их народов. Талантливый руководитель и поборник прогресса, смело преобразующий Соловки в цветущий сад, что делает он? Он покидает Соловки. На первый взгляд, ради карьеры, чтобы принять митрополичий сан и милость государя. А на деле — на верную смерть.

В стране террор, в стране опричнина, под сияющим златом куполов бьют фонтаны крови, вопиют души невинно убиенных, не успевают хоронить казненных. И это — после благополучных Соловков. И вот Филипп восходит на престол и обрушивает на государя и на государство обличительное слово. И гибнет от рук Малюты Скуратова в стылом узилище Тверского Отроч Монастыря.

Вообще из ранних Соловецких святых мало кому удавалось помереть на Соловках. Не судьба. Не то место. Не затем Соловки.

А я уже кантовал свой рюкзак по транспортерам аэропортов и камерам хранения вокзалов. И близился к своей цели. Не все мои близкие знакомые знали что я туда еду. Меня там никто не встречал. Я подъезжал к Соловкам тайно, почти инкогнито, почти так же, как уезжал когда-то с Соловков Никита Минин, будущий «Божиею милостию великий господин и государь, архиепископ царствующаго града Москвы и всеа великия и малыя и белыя Росии и всеа северныя страны и помориа и многих государств патриарх Никон».

Что мы знаем о его истории? Послушник в Макарьевом монастыре, священник в селе Лыскове, а затем в Москве. Личная трагедия. Соловецкий монастырь, точнее его Анзерский скит. Побег с Соловков в Кежеозерский монастырь. Через четыре года Никон уже Игумен в Кежеозере. Карьера еще более молниеносная чем у Филиппа. Так быстро и так высоко возносятся либо с божьей помощью, либо проходимцы. А чаще всего по совокупности. Далее — круче. Еще через три года — архимандрит Московского Новоспасского монастыря. Участие в кружке ревнителей благочестия, а это тогдашняя элита религиозной мысли. Еще через три года Митрополит Новгородский и Великолуцкий — владыка Соловецких земель. Еще через три года — Патриарх!