Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать

Возникает смутное подозрение: а не была ли Семья Кеннеди, повторю, строившаяся именно как семья, хотя в чисто житейском плане была отвратительна своим фарисейством, цинизмом и внутренним надломом, попыткой создания альтернативной элиты и альтернативной системы власти, основанной, например, на реальной, а не фиктивной двухпартийности? Тогда опора на некий моральный кодекс и, если хотите, религиозные воззрения, а в немалой степени и на принципы землячества и личной дружбы, становится понятной и вполне естественной. Эта стратегия была выработана задолго до того, как Джон Кеннеди решил, что ему стоит попытаться стать президентом. Американский историк Гарри Уиллс в тенденциозной книге «Тюрьма Кеннеди», нацеленной на развенчание мифа о всаднике на белом коне, но все же наполненной полузабытыми фактами не меньше, нежели книга Джеймса Дугласа, говорит, что борьбу с американской бюрократией и замену ее системой личных отношений, отношений харизматичности, взаимной идеологической, почти религиозной близости, начал еще отец американского президента Джозеф Патрик Кеннеди, накануне Второй мировой войны занимавший важнейший пост посла США в Великобритании и фактически пытавшийся проводить свою политику[89]. Не желание ли сменить систему скрывается за многочисленными разговорами о харизматичности молодого американского президента? И не было ли это стремление к смене системы тем самым неизъяснимым, из-за которого в тогдашней Америке и правда могли убить президента? Ведь что может быть более неизъяснимым, чем власть, позволяющая добиваться своего вопреки воле других, не правда ли? Многих историков всегда удивляло, что Кеннеди не пытался активно работать с Конгрессом, можно сказать, Кеннеди пытался Конгресс игнорировать и обходить, где это было возможно.

Важное свидетельство, обнаруживаемое в книге Джеймса Дугласа, еще и в том, что Кеннеди был обречен хотя бы потому, что предавать или, по крайней мере, закрывать глаза на предательство других, стала часть Семьи. Достаточно почитать те фрагменты книги, где говорится о поведении Макджорджа Банди в последний год жизни Кеннеди. А ведь братья Банди были не просто частью политической Семьи Кеннеди, а его ядром.

Попытку глубокого системного переформатирования американской политической системы на наших глазах предпринимает Дональд Трамп, ломая выстраивавшуюся почти три десятилетия систему подбора кадров Государственного департамента по идеологическим принципам. Что характерно, примерно под тем же самым лозунгом, что и Кеннеди: «Сделаем Америку вновь великой», очистив вашингтонское болото бюрократии. Предположение «Трамп – это Кеннеди сегодня» звучит, вероятно, кощунственно, особенно для поклонников Кеннеди, но рациональное зерно в таком сопоставлении, похоже, есть. Дональд Трамп тоже хочет быть настоящим американским президентом, не повязанным по рукам и ногам бюрократией и клановыми отношениями, не так ли? И Трамп, как и Семья Кеннеди, тоже пытается начать слом системы с Государственного департамента. И у него тоже почти ничего не получается. Как и в случае с Джоном Кеннеди, предавать начинают самые близкие люди.

Но если так, то стоит предположить, что на рубеже 1960-х гг. в Америке за фасадом размывающегося благополучия времен Эйзенхауэра происходила грандиозная и совсем не конспирологическая драка за то, кто будет руководить страной, назначать кандидатов в президенты и определять политический мейнстрим. Драка, усугубленная тяжелейшими социальными последствиями маккартизма, нанесшего колоссальную травму американской общественной морали, поселившего в американской элите плохо скрываемый страх.

И в эту внутриамериканскую драку очень кстати в октябре 1960 г. влез со своим знаменитым «ооновским ботинком» Никита Хрущев. Вряд ли влез сознательно, хотя как знать: биография Хрущева периода Гражданской войны мутна, а троцкистский след вокруг Освальда нет-нет да и проявится. Но влез, объективно сыграв против Джона Кеннеди и на сохранение власти у системы, противостоявшей молодому американскому лидеру. Тогда встает вопрос: насколько искренними были послания Хрущева или он просто не понимал, насколько остра внутриполитическая ситуация в США? Понимал ли Хрущев всю сложность создавшегося в мире положения? Едва ли. Достаточно прочитать в книге описание его диалога с Норманом Казинсом о соглашении о запрете ядерных испытаний в атмосфере, чтобы понять насколько двухходовыми были идеи Хрущева. Вспомним, что разговор происходил в момент, когда все в советском руководстве, не исключая даже и Хрущева, вероятно, жившего в некоем своем мире, осознали масштабы социального кризиса в стране, порожденного сельскохозяйственным новаторством.