Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать

Трудно избавиться и от ощущения, что американские спецслужбы умело подставляли своих партнеров-военных, чтобы окончательно лишить их права политического голоса. Военным давали возможность разговориться (чего стоит один только «невыключенный» микрофон в зале заседаний СНБ), чтобы натравить на них все группы американской олигархии, что и произошло после гибели Кеннеди. И больше – вплоть до демаршей генерала Нормана Шварцкопфа, командующего американскими войсками в операции «Буря в пустыне» в 1991 г., – ни один американский военный не позволял себе даже приоткрыть рот, обсуждая решения политической власти. Даже когда они были откровенно неумны, например, при попытке освобождения американских заложников в Иране в 1980 г. или когда американские войска были введены в центр пылающего Бейрута в 1982 г. только для того, чтобы потерять более 200 человек от атаки террористов.

За все пришлось платить. Кеннеди – в Далласе, а Хрущеву – меньше чем через год, на октябрьском Пленуме ЦК КПСС в 1964 г. Если бы Кеннеди дожил до падения своего партнера-оппонента, то, узнав из донесений посольства, что вменялось в вину советскому лидеру туземной номенклатурой, он удивился бы безмерно. А еще больше удивился бы, узнав, что руководителем Советского Союза, страны с идеологией, нацеленной на сокрушение мирового капитализма, наиболее ярким олицетворением которого были США 1960-х гг., избран – почти единогласно – человек, точно не способный устроить новый Карибский кризис и вряд ли считавший разрушение капитализма целью своей жизни. Изменило бы это знание ситуацию? Наверняка! Оно дало бы стимул США действовать более агрессивно, напористо. И почти наверняка пресловутая разрядка не состоялась бы.

Автор упоминает о любопытной фразе Аллена Даллеса о Кеннеди: «Этот маленький Кеннеди думает, что он бог». Даллес, один из самых крупных и последовательных злодеев XX в., неплохо разбирался в людях и вероятно знал, о чем говорил. Кеннеди и правда думал, что он способен поменять систему отношений в американских верхах, не вполне, вероятно, понимая, что те, другие, тоже считают себя если не богами, то как минимум титанами. Смысл, впрочем, не в этом. Джеймс Дуглас, похоже, не до конца понимает, что, когда он пишет о постоянной апелляции Кеннеди к божественному, это свидетельствует об искренней уверенности американского президента в то, что ему дано право быть «над». Над событиями, над людьми, над партнерами, над Конгрессом, над противниками. Карибский кризис оказался для него ушатом холодной воды не только потому, что «посмели русские», но и потому, что «посмели американцы» – военные, цэрэушники… «Бог» понял, что он почти один, если не считать брата и узкого круга советников, тоже его не понимающих, не принимающих, а порой и прямо саботирующих…

По большому счету, все или почти все к осени 1963 г. хотели, чтобы Кеннеди куда-нибудь исчез, не так ли? И это уже было настоящим неизъяснимым, прикоснувшись к которому Кеннеди начал свой путь в политическое бессмертие…

А потом «бог» умер. А Даллес – нет.

И еще долго неизъяснимое оставалось табуированным и для американских, и для советских политиков. Первым, кто решил выйти за рамки мыслимого в сферу неизъяснимого после Джона Кеннеди, оказался Рональд Рейган. Этот второсортный актер и очень средний политик с явными огрехами в образовании, но, как и Кеннеди, свято веривший в божественность миссии Америки, не побоялся прикоснуться к неизъяснимому, только под другим – прямо противоположным – углом и с другими целями. Вернее, не побоялись те, кто стоял за ним и чья молодость пришлась как раз на период советско-американского противостояния вокруг Кубы в 1961–1962 гг. Совпадение? Вряд ли. Эти люди, если и не прикасались к неизъяснимому, то как минимум были его свидетелями. Они на практике убедились, что так – можно. Вот почему стоит признать, что встряска, для которой Джон Кеннеди и был призван на пост президента США, удалась. Хотя ее цена…

Но это уже совсем другая история, еще ожидающая своего рассмотрения с альтернативных официальной истории позиций.

Дмитрий Евстафьев,

историк, политолог, профессор НИУ ВШЭ