Зачем вы, девочки, красивых любите, или Оно мне надо?

Против такой смазки восстало все мое существо, и я брезгливо отодвинулась. Если мужу нравится такой сапожный крем, пусть принимает удар на себя, а я самоустраняюсь. С другой стороны, глядя на агонизирующего служащего, я испытала чувство жалости, смешанное с удовлетворением, и соизволила дать последний шанс исправиться. Правда, по-своему…

— Так и быть, — прячась за тихо ржущего мужа, начата я. — Если вы успеете к окончанию нашей прогулки навести тут порядок, — выразительно глянула на испачканный платок, — то я озабочусь вашей судьбой…

По затравленному виду слуги стало понятно, что именно проявление моей персональной заботы его пугает больше всего. Самое милосердное для него сейчас было выпить яду или совершить ритуальное самоубийство. Но такое милосердие не по моей части, это у нас Дар мастер на все руки… стаканы, или куда там отравляющие вещества подсыпают, мажут или распыляют?

— Может, сразу в петлю, чтобы не мучился? — как отголосок моих мыслей прошептал муж, еле сдерживая гогот.

— Ты полагаешь, так будет лучше? — наивно поинтересовалась я, глядя на супруга широко раскрытыми глазами. — А может, все же дадим ему еще один шанс на жизнь?

— Благодетельница! — заорал мужчина и принялся шустро гоняться за мной на коленях, пытаясь оставить дактилоотпечатки на моей обуви и все-таки оделить меня образцом слюны.

Пришлось спасаться от него на руках у мужа. А что? Хорошее укрытие. Сильное, надежное, и пощупать можно… Ой, что-то я отвлеклась.

— Мы вообще куда-то сегодня поедем?! — завопила я, отпихиваясь ногой от приставучего конюха и примеряясь к крепкой шее Дара, как к последнему оплоту спасения.

— Обязательно, — заверил меня Повелитель, чуть ли не задыхаясь от судорожных объятий супруги и старательно разжимая мои руки. — Если ты сию минуту с меня слезешь, то мы обязательно поедем кататься на лошадях.

— А если нет? — проявила я любопытство, на всякий случай не отцепляясь.

— Тогда тоже поедем, но уже на мне и в спальню, — поставил меня в известность муж о дальнейших планах.

— Ни за что! — отвергла я заманчивое предложение и соскочила с рук, позволяя отвести себя в глубь помещения.

На выбор мне были предложены четыре лошади. Соловая кобылка с золотисто-карими глазами, тупомордая чалая и караковая с повадками бывалой попрошайки. Еще указали на серого в яблоках мерина. Все были низкорослыми, крепконогими добрейшими созданиями.

Самым тихим и смирным, как ни странно, вообще показался мерин. Мало того, конюхи заверяли: мол, он обладает особой «лисьей рысью». Когда, выдерживая общий ритм, задние ноги коня идут рысью, а передние — галопом. Копыта задних ног при том якобы попадают в следы передних. Если я правильно поняла, спина коня вроде остается совершенно прямой, так что всадник не ощутит в прилегающую к седлу мягкую точку никаких толчков. Врали или нет — точно не знаю.

Мерин выглядел дружелюбным. Он даже изволил милостиво принять сахарок с дрожащей протянутой руки. Мужчины, посовещавшись, приняли решение вывести всех четырех во двор и посмотреть кандидатов на рысях.

«Какие эти мужчины зануды!» Бесконечным перемыванием конских статей они меня просто уморили.

Несмотря на интересный окрас, лошадки на фоне породистых верховых скакунов в конюшне, тонконогих и длинношеих, мне почудились неказистыми. Как и многих женщин, меня привлекала внешняя красота, стать и внутренний огонь. Покрутив головой по сторонам и воспользовавшись моментом, когда благоверный отвлекся, в кругу профессионалов обсуждая на улице повадки и особенности выездки лошадей, я тихонько, на цыпочках, удалилась от мужчин и потопала налаживать контакт.

Мне очень понравился один великолепный экземпляр — буланый жеребец с сухой головой, подвижными ушами и могучей грудью. Задние бабки жеребца природа одела в белые чулки. Он тихонько, по-лошадиному переговаривался с соседкой, такой же прекрасной кобылой с белым пятнышком на лбу.

Моя самонадеянность и неосторожность чуть было не стоили мне жизни. Как только я приблизилась к деннику и мило проворковала:

— Сла-авный коняшка! Давай знакомиться, — протягивая печеньку, конь внезапно злобно ощерился. Вытянув длинную шею, он лязгнул зубами в непосредственной близости от моего лица. Еще чуть-чуть — недосчиталась бы уха, а возможно — и головы!

Пискнув от страха, я отшатнулась и побежала к выходу. А лютая зверюга не успокаивалась, с жутким грохотом удар за ударом разносила копытами дверь денника, методично ее выламывая.

Поскольку слуги столпились вокруг Повелителя, то рядом со мной никого не было, а ума сразу позвать на помощь работников у меня не хватило, да и голос со страху пропал. Остатками мозгов я искренне надеялась, что кто-то все же отреагирует на странный шум и появится.

Говорят, надежда умирает последней… Как бы не так! Похоже, она вознамерилась пропустить меня вперед, уступив очередь в чертоги смерти.