Зачет по выживаемости

Это было узкое световое пятно, которое медленно смещалось по небу, пока не замерло, остановившись в зените. Отраженного от низких облаков света хватало, чтобы рассмотреть выступы и трещины в скале и свисающие лианы, которые были всего в пяти метрах над его головой.

Дождь продолжал усиливаться. Из последних сил, цепляясь буквально за тени трещин, Гриша добрался до нижней границы стелящихся по скалам лиан и начал карабкаться к краю плато. И только когда перевалился животом через каменный уступ на вершине и смог отдышаться, он поднял глаза и увидел — то, что было световым пятном, являлось не чем иным, как отражением мощного прожекторного луча, поднятого с центра плато в зенит. Это мог быть только корабельный прожектор. И это могло означать только одно: кто-то раньше него добрался до звездоскафа и включил прожектор над «Крестоносцем».

22

Звездоскаф был огромен и непроницаем. Сквозь просветы в деревьях не было заметно ни одного проблеска на его блестящей от дождя поверхности. Никаких навигационных огней. С расстояния в сто метров в ночи он казался лоснящейся спиной неправдоподобно огромного чудовища высотой с пятиэтажный дом. Он возвышался между деревьев темным горбатым куполом, из которого в низкий облачный зенит бил яркий луч корабельного прожектора.

Гриша остановился и некоторое время стоял, успокаивая дыхание. Тихо шелестел дождь. В прожекторном луче вились немногочисленные полуночные насекомые. Рассеянного света, который давал поднятый к облакам корабельный прожектор, было недостаточно, чтобы рассмотреть хоть какие-то надписи на борту звездоскафа. Только крутой силуэт с надстройкой локаторного мостика. «Крестоносец»? Какого лешего, в самом деле, а что ж еще? Гриша раздвинул мокрые стрельчатые листья, нависающие над землей, и, ступив вперед, едва не споткнулся в темноте. Под ногами вместо упругой почвы вдруг оказалась наклонная жесткая поверхность бетонной плиты, наполовину вывернутая из земли чудовищной силой древесных корней. До корабля оставалось, по меньшей мере, сто метров, и эти сто метров бетонного покрытия космодрома были сплошь взломаны, искрошены, наклонены под разными углами буйно разросшимся лесом. Стволы в полтора охвата, пробившиеся сквозь сочленения бетонных плит, раздвинули и частично вывернули из грунта многотонные бетонные квадраты. Лианы переплелись со стелящимся подлеском. Даже с натяжкой это не было похоже на космодром с вожделенным зачетным звездоскафом. На голограмму к сказке о Спящей царевне это было похоже. Голограмму сумасшедшего художника. Лесу, который успел проломиться сквозь бетонное покрытие, никак не могло быть всего десять лет!

Старательно выбирая в темноте, куда ставить ногу, Гриша подошел к кораблю и поднял глаза. Звездоскаф нависал над ним черным выпуклым боком, словно туша исполинского кашалота. Туша опиралась о землю четырьмя лапами на решетчатых опорах, по которым змеились, как водоросли, мокрые побеги лиан. На высоте семи или восьми метров над головой Гриша рассмотрел двойной ряд иллюминаторов, тоже темных без единого проблеска в глубине. Но должен же быть кто-то внутри! Кто-то же включил прожектор!

Гриша двинулся вдоль раструбов двигателей, в два человеческих роста диаметром, свисавших из брюха звездоскафа почти до самой земли. По одному виду этих чудовищных раструбов с достаточной уверенностью можно было утверждать, что кораблю никак не меньше тридцати лет. Дождь продолжал сеять с ночного неба, с тихим шелестом разбиваясь о мокрые листья и стволы, стекал по броневому покрытию корабля и собирался в лужах между бетонными плитами. Для полноты картины запустения и забытья не хватало только какой-нибудь уж совершенно невообразимой паутины, натянутой между опорами звездоскафа, и паука, притаившегося в темноте огромных, как пещеры, бездействующих двигателей.

Из-под ног с шумом рванулась к небу полуночная птица. Гриша отпрянул. Вокруг корабля в кронах вдруг поднялась возня, захлопали крылья, послышались свист и протяжные всхлипы. Через полминуты все стихло. Гриша поймал себя на том, что стоит на одной ноге. «Фу ты, черт, действительно «Летучий Голландец», — пробормотал он, пытаясь определить в темноте, где находится корабельный трап.

Неужели рыжий был прав, и это тот самый корабль, который никто не может найти десять лет? Гриша вспомнил «Сент-Мартен» на орбите и сеть, опутывающую планету. Или находили, но никто не смог на нем стартовать обратно? Тогда что выходит? Что все зачетные экипажи находятся здесь, на борту звездоскафа, уже много лет? Да нет, что за вздор? Во-первых, никто на нем никуда не пытался стартовать, а если даже и пытался, то очень-очень давно, иначе лес вокруг был бы весь выжжен стартовым выхлопом. А во-вторых, никаких тропинок нигде, птицы какие-то непуганые под ногами. И в-третьих… И тут Гриша увидел трап.