Задача третья: судиться!

— Лен, да что ты заладила про тридцать два? — всплеснула я руками. — В Пенсионный фонд звонила уже? Место в доме престарелых присматривать начала? Оградку для могилки выбрала? Цены на гробы мониторишь, чтобы урвать по акции?

Ленка фыркнула в ответ.

— Это тебе легко говорить! А у меня выбор — игроман, алкоголик, перверзный нарцисс, маменькин цветочек аленький или лысый толстяк без зубов, но с гонором. Оборотень — это не тот недостаток, на который всерьёз посмотришь после тридцати. Ну что он там делает? По лесу волком бегает? На луну воет? Мелочи какие! И вообще, где он? Почему он меня до сих пор не нашёл?

Лена вскочила с дивана и воинственно на нас посмотрела, словно мы тут сговорились встать на пути её счастья с мужчиной практически без недостатков.

— Ты же его даже не знаешь, — осторожно заметила Эльвира. — Может, у него характер отвратительный…

— Ой, не смеши мои подошвы. У кого он хороший? Всё равно не угадаешь — с виду может быть нормальный, а через пару лет-то и выяснится… Но семью-то всё равно хочется. Умом понимаешь, что лучше одной, чем абы с кем, а потом увидишь малыша на детской площадке — и хоть волком вой. А одна я не потяну. У меня мама насквозь больная, ипотека и сестра бедовая. На их помощь рассчитывать не приходится. Их самих периодически надо поддерживать. Там то одно, то другое… — Ленка невидящим взглядом уставилась за окно.

— Вы, наверное, думаете, что я совсем дурная.

— Вот ещё! — села рядом Тимея. — Я тоже дочку хочу ужасно, магически одарённую. Знаешь, под какого крокодила готова была лечь ради этого? И неоднократно, заметь.

— А теперь?

— А теперь рожу двух мальчишек, на них потренируюсь, а потом и дочку. Хоть бы и от донора. И пусть Давид хоть слово мне поперёк скажет, — улыбнулась Тимея. — Я тебя по-своему очень понимаю. Иногда хочется, чтобы кто-то взял и решил за тебя. И пусть получится неидеально, но у самой не факт, что вышло бы лучше. А тут ещё и губы можно надуть — мол, ты как-то не так решил. Перерешивай давай!

— Одной тяжело, кто же спорит, — вздохнула Эльвира. — Никто тебя дурной не считает, Лена. Это хорошо, что ты так смело говоришь, чего хочешь от жизни. Не нужно стесняться своих желаний. Ничего нет предосудительного в том, чтобы хотеть замуж и семью. Как и в том, чтобы этого не хотеть. Гораздо хуже давить в себе искренность. Видишь, ты желала — и всё сложилось так, чтобы желание сбылось. Хоть ты и не ведьма.

— Она ведьма по духу, поверьте мне! — хмыкнула я. — Как же теперь комдир без тебя?

— А вот пусть! А то знаешь… Леночка то, Леночка это… одни разговоры. Зарплату последний раз больше двух лет назад повышал, а у меня ипотека. А я ходила просить прибавку, когда ты уехала. Часть твоих дел на меня повесили. Гендир, знаешь, что сказал? Что времена тяжёлые, мы одна семья, надо затянуть потуже пояса. А я скоро и так пояс затяну, только на шее. Джинсы ношу ещё те, что в школе покупала. Благо с такой зарплатой сильно не поправишься. А ещё Глеб…

— Глеба мы ненавидим, — проинструктировала я подруг на всякий случай.

— Глеб — сволочь! — горячо кивнула Тимея. — А что он сделал?

— Мы в институте познакомились, учились в одной группе. Начали дружить, потом встречаться. Он такой был, не сказать, что красавчик, со своими недостатками. Но я на них глаза закрывала, думала, что пусть неказистый, но мой. Такой изменять не станет, не бросит в тяжёлой ситуации. И разговаривал он такие разговоры красивые! Про семью, верность, лояльность… А я уши развесила и после универа работать пошла, потому что жили мы в квартире у моей бабушки, а платежи разговорами никто не принимал, знаете ли. И в магазине за обещания продукты не давали. А Глеб… он науку двигал. В магистратуре отучился, поступил в аспирантуру. Поначалу зарплаты ему даже на сигареты не хватало. Потом были гранты, но как-то всё уходило на него же — то телефон новый, то ноутбук требуется, то родителям помочь. Так и жили. Я работала, а он кандидатскую писал. И всё время мне говорил, что вот за следующим поворотом мы точно заживём.

— Он хоть женился? — цокнула Тимея.