Задача вторая: освободиться!

— Когда оборотень достигает зрелости, он проходит ритуал. Его нужно пройти как можно раньше, до встречи с парой. Каждый должен добыть кусок Червоной руды и выковать четыре кинжала. Эти кинжалы мы потом отдаём сыновьям, это сакральная традиция, дар от отца сыну. Иногда, очень редко, бывает так, что кинжалов получается больше. Кусок руды во время ритуала сам распадается на части. Иногда их получается только две. В таком случае у оборотня сын будет только один. Хотя бывало, что и второй сын рождался, тогда уже зрелый оборотень возвращается за Червоной рудой, хотя такого почти не случается. За всю историю было всего несколько случаев, когда руда распалась на нечётное количество кусков. У меня их получилось пять. Четыре обычных и пятый маленький. Старейшины указали сделать из него пятый кинжал, короткий. Тогда я не понимал, почему так, но когда встретил тебя, то всё встало на свои места. У ведьм тоже есть энергетическая оболочка, не такая, как у нас, внешняя, но кинжальчик удержит.

— А какая оболочка у вас? Не внешняя?

— Нет, внутренняя. Под кожей. Поэтому оборотня почти невозможно убить, у нас есть защита, которую почти нереально ни проткнуть, ни разрезать. А внешние раны мы заживляем быстро.

— И этот пятый кинжал… Ты думаешь, что он мой?

— Для меня это очевидно. Но если я ошибаюсь, слияния не произойдёт.

— Какого слияния?

— Наше оружие ценится так высоко, потому что оно является частью тела. Мои клинки, данные отцом, всегда со мной, Лейла.

— Разве они тебе нужны? В боевой ипостаси у тебя же когти длинные!

— Чтобы их использовать, нужно подпустить противника на расстояние вытянутой руки. Не очень разумно, ты не находишь? Пара клинков существенно увеличивает шансы даже в боевой ипостаси, что уж говорить про человеческую.

— Но где они?

— Я покажу тебе, потом.

— Получается, что клинки прямо в теле? Но как же…?

— Они растворяются в энергетической оболочке оборотня, мы её подшкурником называем, до тех пор, пока я их не призову.

— И предназначенный мне кинжал тоже во мне растворится?

— Нет, у тебя не в теле. Металл в таком количестве может тебя отравить. У ведьм клинки растворяются в вашей энергетической оболочке, уплотняя её.

— Артур, я не понимаю. Почему тогда ведьмы и оборотни враждуют? Судя по всему, ведьмы изначально хорошие пары для оборотней. Сильнее, живут дольше, даже оружие ваше могут носить…

— Да, ведьмочка, именно так. Поэтому изначально оборотни и охотились за ведьмами. Ловили, выставляли как товар, чтобы любой мог подойти и понюхать. Иногда отношения складывались хорошие, но чаще нет. Мало кто из ведьм хотел жить так, как было принято у наших предков. А с появлением ведьмаков ситуация изменилась в худшую сторону, ведьмам запретили иметь отношения с нашим видом. С тех пор повелось так: у вас явный запрет, а у нас настоятельная рекомендация против.

— То есть оборотни тоже против нашего союза?

— Нет, пара священна, какая бы она ни была. Просто есть рекомендация не связываться с ведьмами по возможности.

— Но почему? Я не понимаю…

— Потому что ведьмы куда строптивее человеческих женщин. Они часто разрывали отношения и уходили обратно. Слишком сильна для ведьмы связь с родом.

— Артур, а подходящих девушек может быть две?

— В теории их даже больше, но встретив первую, оборотень полностью настраивается на неё. Заканчивается процесс уже после установки метки. Если сразу после встречи оборвать все контакты и забыть, то через пару лет можно встретить другую. Настройку можно оборвать, хоть это и противоестественно.

— То есть на самом деле возможных партнёрш больше, чем одна?

— Да, только всё равно исчезающе мало. Допустим, их несколько сотен даже, но раскидай по всем странам, по всему миру, размажь тонким слоем среди четырёх миллиардов женщин, и получится, что встретить пару крайне сложно. Поэтому, кстати, молодые оборотни много путешествуют, — усмехнулся он.

— А если ты уже встретил одну, а затем вторую сразу?

— Если их встретить одновременно, в один день, к примеру, то я не знаю, что будет. В летописи есть история про двух сестёр-близняшек, которые обе могли быть парой вожаку. Они в итоге остались жить втроём, он не смог ни выбрать, ни отпустить.

— Звучит как полное извращение…

— В человеческой истории тоже есть немало интересных примеров. Привести их тебе?

— Спасибо, не надо. Ладно, получается, ты меня встретил, и всё? Других женщин для тебя больше не существует?

— Да.

— Так я зря ревную?

— Нет, не зря. Мне очень приятно, когда ты это делаешь, — потеплел его голос.

— То есть ты вообще не сможешь с другой женщиной?

— Не знаю, скорее всего, не смогу. По техническим причинам. Ты понимаешь, до встречи с парой я не мог встречаться с одной и той же барышней больше нескольких раз, потому что запах начинал раздражать. А теперь любой чужой аромат скорее даже неприятен. Это воспринимается нейтрально, если речь идёт о том, чтобы рассчитаться с кассиршей в супермаркете или там просто постоять рядом. Но касаться, нюхать, трогать — нет, — он издал низкое «бррр», показывая, что его передёргивает от одной этой мысли.

— А мой запах нравится?